Сторонники блока пытались добиться создания правительства, пользовавшегося общественным доверием и опиравшегося на поддержку парламентского большинства. Сам же Кропоткин писал о визите Милюкова Черкезову 11 мая 1916 года, отмечая, что разделяет надежды Павла Николаевича на «двойную победу» – разгром Германии и падение абсолютной монархии в России[1670].

Кроме того, Кропоткин жаловался Милюкову на рост влияния антивоенных настроений среди социалистов. Особенно его тревожил манифест, принятый антивоенным крылом социал-демократов на Международной социалистической конференции в Циммервальде 5–8 сентября 1915 года[1671]. Делегаты конференции признали мировую войну империалистической со стороны всех стран, участвовавших в ней. Они осудили социалистов, проголосовавших за военные бюджеты и сотрудничавших с правительствами воюющих стран. В манифесте, написанном Львом Давидовичем Троцким, содержался призыв «начать борьбу за мир без аннексий и контрибуций». Радикальное меньшинство делегатов («циммервальдская левая») отстаивавало лозунг «превращения империалистической войны в войну гражданскую»; его лидером был Владимир Ильич Ленин…

* * *

А тем временем Кропоткины, подобно нашим современникам, вели борьбу с пандемиями местного значения… Не успел Петр Алексеевич поправиться, как Софья Григорьевна, съездившая на встречу в Лондон, привезла оттуда грипп, и Кропоткины долго болели. Затем в конце лета Петр Кропоткин снова свалился с лихорадкой, которой заразился, посещая в госпитале русского раненого. «Здоровье ничего себе, – сообщает он Марии Гольдсмит 11 декабря. – Но все какая-то лихорадка нет-нет да напоминает о себе: средняя между инфлуэнцой и малярией»[1672].

В начале 1917 года такой же лихорадкой заболела Софья Григорьевна. «Очень легкая лихорадка день или два, а затем очень долго боли, изнурение невозможное». Только к концу февраля она поправилась и вернулась на работу в госпиталь как добровольная сестра милосердия. Петр Алексеевич страдал от жестоких холодов. Он запер свою библиотеку, не топил помещение и работал в спальне не больше четырех – пяти часов в день, но и там температура не поднималась выше шести – восьми градусов. Изолированный от мира и связанный с ним по почте, больной старик по-прежнему мечтал о «построительных» возможностях и категорически осуждал любые поиски мира с Германией…

Именно таким было его положение, когда до Англии докатилась новость о Февральской революции в России.

Глава девятая «Революция – такая сила, что ее хода не изменишь»

Глава девятая

«Революция – такая сила, что ее хода не изменишь»