У входа в территориальные воды Норвегии «дежурила» германская подводная лодка, но при виде конвоя из военных судов она предпочла уйти, и «Аскольд» благополучно вошел в норвежский порт. Вступив на норвежскую землю, Кропоткин наверняка вспоминал, как в 1876 году бежал через эту страну из России. Позади была целая жизнь!

Пробыв несколько часов и переночевав в Бергене, где Петр Алексеевич застал крупную рабочую демонстрацию, Кропоткины направились в столицу Норвегии – Христианию. Железная дорога вела через заснеженное плоскогорье фьельдов – сглаженных, похожих на плато безлесных горных массивов. В одном месте, где полотно оказалось повреждено, пассажирам пришлось выйти из спального вагона поезда и нести багаж вручную. И тут они повстречались с четырьмя русскими сестрами милосердия, которые отдыхали в Норвегии. Они узнали Кропоткина, рассказывали о происходящем в Петрограде, и на глазах старика выступили слезы. Это была его первая встреча с Россией!

По дороге Петр Алексеевич сочинил заявление-«меморандум» для лидера шведских социал-демократов Яльмара Брантинга (1860–1925), который готовил проведение в Стокгольме международной социалистической конференции для выработки путей прекращения мировой войны[1683].

К идее такой конференции, как и к предыдущим усилиям социалистов в Циммервальде, Кропоткин относился резко отрицательно. Упрямый старик по-прежнему – и даже более чем когда-либо – давал волю своим антигерманским настроениям. Во всех мирных усилиях, «Циммервальдах и Стокгольмах» он видел всего лишь «искусные маневры» правящих кругов Германии, стремящихся избежать неминуемого поражения[1684]. В том же ключе был выдержан и его меморандум Брантингу. Кропоткин обрушился на лозунг мира «без аннексий и контрибуций» и ратовал за то, чтобы любой мир заключался на условиях возвращения Франции регионов Эльзас и Лотарингия, захваченных Германской империей в 1871 году. Он желал также создания независимой Польской республики, освобождения Сербии, других южных славян из-под власти Германии и Австро-Венгрии. Он требовал разрушения центрально-европейских империй[1685]. Ликвидации колониальных империй стран Антанты он «почему-то» не требовал! Текст заявления Кропоткина был переведен в Христиании на норвежский язык женой английского журналиста и по телеграфу отправлен в Стокгольм.

Но антивоенные настроения не давали о себе забыть и здесь. На пароходе и в поезде ехали самые разные люди, и они по-разному относились к мировой бойне. Среди спутников Кропоткина оказались и жившие в Лондоне противники войны, и «большевистски» настроенные делегаты от одной из русских дивизий, сражавшихся во Франции.