– Да с Витте же, черт возьми!

– Хорошая шуточка! И где же вы его нашли?

– Это тот господин с седой бородой, который играл с ребенком в фуражке. Те русские, которых вы сразу же заметили в купе… Редакция должна получить мое интервью; если телеграф его вовремя передаст, оно появится уже в вечернем выпуске…

III. В Зимнем дворце

Февраль 1906 г.

Начался новый год; тучи продолжали сгущаться. На календаре было 15 февраля; граф Витте у себя в кабинете был погружен в глубокие размышления. Вот уже его внуку исполнился год: каким будет его будущее? Проживет ли он сам достаточно, чтобы вывести в люди этого ребенка, сделать его таким, как он мечтает? Он взял со стола единственную украшавшую его фотографию и стал внимательно всматриваться в милые черты. Как изменился Лёва за те шесть месяцев, которые он его не видел! Он с трудом узнавал его. В это мгновение его взгляд упал на телеграмму, которую получила из Брюсселя его жена. Ее отправили русские революционеры.

Они требовали безотлагательной отмены приговора террористам, вынесенного военным трибуналом под Иркутском. Если смертная казнь будет приведена в исполнение, они немедленно отомстят, уничтожив дочь и внука премьер-министра, находившихся в Бельгии. Естественно, Витте не мог предпринять никаких мер в ответ на такие угрозы; он ограничился тем, что переслал письмо в охранку; но он не мог не думать об этом:

– Убить ребенка, – сказал он вполголоса, – неужели они на это способны? Почему этот невинный малыш должен отвечать за то, что фамилия его деда Витте и что он в это трудное время оказался премьер-министром империи? Если бы террористы выбрали жертвой меня, это было бы честно, я могу заплатить такую цену ради своей страны.

Он вспоминал, как во время обеда в столовой дома на Каменноостровском ребенок всегда был вместе с бабушкой и дедушкой и, удобно устроившись в коляске, бросал на пол игрушки, когда считал, что о нем забыли. Какими далекими и светлыми казались эти времена по сравнению с нынешними! Устало опираясь о подлокотник кресла, он встал и подошел к окну. На дворе сияло солнце, как будто небо издевалось над нашими земными горестями.

Зазвонили колокола. Какими неуютными казались ему просторные залы Зимнего дворца! Воображение переносило его далеко отсюда, в Брюссель, в уютный дом на авеню Луиз, где под густыми каштанами гулял Лёва с сердитой няней и невозмутимой кормилицей.

Его размышления прервал приход секретаря, сообщившего, что совет уже собрался и его ждут. Тяжелой походкой Витте направился на встречу с коллегами. В то время когда он покинул свой кабинет, во дворец вошла кормилица, одетая по французской моде и нагруженная свертками. Осанистый консьерж, грудь которого была увешана медалями, поднял голову от газеты, снял пенсне и в удивлении уставился на вошедшую. Она просила проводить ее к графу Витте; помощники его превосходительства консьержа уже собирались выпроводить ее, когда вмешался один из служителей министра, проведший у него уже многие годы.