Первостепенным по значимости Черчилль считал поддержание советского фронта, помощь которому «должна идти без помех и пунктуально». Только так, диктовал премьер, «сможем мы обрести влияние на Сталина и вплести могучие русские усилия в общую ткань войны». Эта задача была обозначена как наиболее приоритетная.

(Гопкинс привез ему из Москвы запас икры, и Черчилль сказал, что ради нее он готов сражаться вместе с русскими. Отказ Гопкинса от второго скотча он объяснил как вернейший знак приближения к Америке. Все присутствующие были приговорены смотреть фильмы черчиллевского репертуара – драматические истории с сантиментами и быстрым развитием событий. Он снова смотрел “Леди Гамильтон”, и слезы снова текли по его щекам).

В остальном европейский театр требовал, по его мнению, маргинальных усилий. Нужно было удержать Турцию от попадания в германский лагерь, попытаться закрепиться во французской Северной Африке, предлагая Виши выбор между «надеждой и проклятием». Черчилль уже на этом этапе считал, что главным мотивом соблазна в отношениях с Петэном должно быть обещание «восстановить Францию как великую державу с возвращением всех территорий» (за исключением Сирии и зоны, прилегающей к Испанскому Марокко).

Черчилль решил предложить американцам послать свои воинские контингенты в Северную Ирландию, это послужит для Берлина последним убедительным аргументом (если в таковом еще была нужда) не планировать высадки на Британские острова. Повторял ли он в данном случае ошибку Кромвеля? Иден, которого Черчилль (слишком) многократно называл своим преемником, видел в качестве главного партнера Британии в Европе Россию. Черчилль же ничего не хотел делать совместно с русскими, что могло бы вызвать отчуждение американцев. Лейборист Эттли говорил ему, что Британия более нуждается в сильной Франции, чем в Соединенных Штатах (“мы не должны позволять ненависти Рузвельта к де Голлю осложнять наши отношения с ним”) – Черчилль предпочел смолчать. Но на премьера все же действовали аргументы типа слов Майского, что “если Россия потерпит поражение, шансы Британии выиграть войну будут низведены до нуля”. Не случайно Британия в декабре 1941 года объявила войну Финляндии, Венгрии и Румынии.

Что касается Дальнего Востока, то здесь Черчилль (в меморандуме «Заметки о Тихом океана») предвидел быстрые успехи японцев на начальной стадии войны. Слабым местом японцев являются их иссякающие ресурсы, уже во многом поглощенные многолетней войной в Китае. Поэтому фронты японцев желательно было сделать максимально растянутыми, их следует держать в постоянном напряжении до тех пор, пока создание мощной бомбардировочной авиации в Англии и США не сделает возможными массированные бомбардировки скученных японских островов. «Сожжение японских городов зажигательными бомбами будет наиболее эффективным способом показать народу Японии опасности курса, который он избрал».