24 февраля 1925 г.

Уважаемый Белый Генерал,

прочитав сегодня, что присутствие Белого Генерала на вечере Инвалидов вызвало восхищение среди бывших воинов, не могу не сожалеть об обстоятельстве, из-за которого мы, матери Финляндии, не можем, как мы того горячо желали бы, сделать Вас идеалом национального достоинства для наших сыновей.

А именно: общеизвестно, что Вы не чтите некоего установленного народом закона, но появляетесь на общественных мероприятиях настолько растроганным от крепких напитков, что публика это явно замечает.(!)

Наши сыновья нуждаются в идеальных личностях, примеру которых они хотели бы следовать в жизни, и родители тоже в них нуждаются, но они не могут в нынешней ситуации сказать сыновьям: примите Белого Генерала за свой жизненный идеал – именно по вышеназванной причине.

Возможно ли изменение в этом поистине достойном сожаления деле?

Некая мать[273].

Маннергейм считал, что подобные высказывания провоцировались направленной против него пропагандой левых. Скорее всего, так оно и было – вряд ли генерал позволял себе появляться на публике «настолько растроганным крепкими напитками». Ведь по свидетельству многих очевидцев, он умел пить, не пьянея.