К казенным деньгам Загоскин относился рачительно, лишнего не тратил, где мог — экономил. Как-то на «Охотске» сломался судовой хронометр, и епископ Иннокентий, плывший на том же корабле из Новоархангельска, починил его. Загоскин наблюдал за его работой, расспрашивал. «Я пригляделся к делу и, с малолетства привыкнув точить разные мелочи, имел всегда при себе несколько небольших инструментов». Когда в походе у Загоскина сломался карманный хронометр, он вспомнил уроки владыки Иннокентия и починил механизм. «Напоминаю собратиям по службе, — писал лейтенант, — что многое то пригодится в жизни к делу, что как бы забавою служило нам в детстве».

Морем в залив Нортон

Четвертого мая 1842 года бриг «Охотск» поднял паруса. Предстояло пройти от Ситхи до Алеутских островов, затем, минуя мыс Румянцева, войти в залив Нортон, выгрузиться в редуте Святого Михаила, где Загоскину надлежало отдать распоряжения о подготовке припасов для экспедиции, а самому на бриге следовать на север, в залив Коцебу, чтобы отыскать место для поселения в заливе (как говорили местные, губе) Эшшольца.

Оставляя за кормой Новоархангельск, бриг быстро вышел на ветер и через десять дней достиг островов Шумагина. 19 мая зашли на остров Унга, сдали товары и приняли «пушной промысел» компании. В праздник Вознесения сошли на берег на Уналашке, где пробыли несколько дней. Затем миновали остров Святого Георгия и 8 июня бросили якорь в гавани острова Святого Павла.

Обычно к началу календарного лета Бристольский залив очищался от льда; но зима 1842 года, по мнению старожилов, выдалась самой суровой за последние 20 лет, и в первых числах июня лед едва тронулся. Теперь команда у лееров завороженно смотрела, как течение кружило по заливу ледяные глыбы, прибивало их к острову и они теснились у берега, напирали, истово сокрушая друг друга, а набежавший ветер уносил обломки всё дальше в залив. Это было восхитительное и одновременно жуткое зрелище торжества стихии, которую человек вряд ли сможет когда обуздать; даже солнце, точно залюбовавшись редкой картиной, не торопилось уйти на покой, продлевая и без того долгий июньский день.

На закате в гавань вошла груженая байдара — прибыл с провизией управляющий островом немолодой, но крепкий и бодрый креол Шапошников, которого Загоскин назвал «почтенным стариком». Команда приступила к работе: поднимали на борт свежую воду, китовое и сивучье мясо, яйца морских птиц, в изобилии гнездившихся на острове, — пять часов ушло на погрузку. Между делом пересказали управляющему вести из Новоархангельска, а от него узнали местные новости, и они оказались нерадостными: лед только четверо суток как оторвало от острова, нечего и думать идти дальше на север.