Американцы теперь постоянно проводили разведполеты над лагерем, делали аэрофотоснимки комплекса, но Аушвиц все равно оставался непрекращающимся кошмаром. 6 января ближе к вечеру швейной и прачечной бригадам приказали выйти из барака и построиться. Там были Эдита с Эльзой, Рена Корнрайх с сестрой Данкой, их подруги Дина, Ида Эйгерман, Ружена Грябер Кнежа и некоторые другие узницы из первого транспорта. Все, что выбивалось из рамок обычного распорядка, вызывало тревогу, а когда их колонной погнали в Аушвиц I, девушки заволновались не на шутку. Команда остановиться прозвучала возле эшафота.

Две разверстые пасти петель поджидали своих жертв. На эшафот ввели двух из тех самых четверых девушек, что снабдили зондеркоманду порохом для взрыва крематория, став легендарными героинями среди узников. Эдита точно не помнит, кого именно казнили в тот раз, но там был кто-то из трех: Элла Гартнер, Регина Мафир, Эстера Вайсблум.

– Смотреть! – орал эсэсовец. – Это будет уроком любому, кто решит идти против нас!

Любому, кто отведет взгляд, грозила смерть.

– Всех предателей ждет такая же участь! – взревел оберштурмфюрер СС, шутцхафтлагерфюрер Франц Гесслер, когда зачитали приговор и головы девушек засунули в петли.

«„Да здравствует Израиль!“ – выкрикнули девушки и стали в унисон читать еврейскую молитву, – вспоминает Рена Корнрайх (№ 1716). – Скамейки выбили из-под ног, и их голоса оборвались».

Через пару часов перед работницами «Канады» казнили еще двоих – Розу Роботу и четвертую девушку. Линда, Пегги, Марги, Гелена, Эрна и Фела Дрангер, которые работали бок о бок с Розой, ели вместе с ней, спали рядом, теперь ее оплакивали. Быть может, ей повезло. Висеть лучше, чем гореть. Быть повешенной лучше, чем отправиться на газ, быть забитой до смерти или умереть от голода. Если тебя вешают, ты – отдельная личность. Эти юные женщины бросили вызов эсэсовцам, помогли организовать удар по газовым камерам, который вселил больше страха в тюремщиков, чем в узников.

«Лица этих девушек все время стояли у нас перед глазами», – говорит Эдита.

Команды подрывников снесли часть женских бараков и приступили к демонтажу крематориев. Под надзором эсэсовцев канцелярские функционерки «погружали в машину папки с делами, документами, книги учета смертности».

Длинными январскими ночами в небе под грузными тучами то и дело посверкивали красные и оранжевые сполохи. В 60 километрах от Аушвица пылал Краков. «Война шла уже совсем рядом, мы постоянно слышали стрельбу». Теперь, когда фронт приблизился к ним вплотную, Линда вместе с другими «канадскими» работницами опасалась, что им уготована судьба последней группы, которую отправят на газ или расстреляют – ведь они слишком многому успели стать свидетелями. Их лучше кормили, они работали под крышей и были поэтому в лучшем состоянии, чем большинство девушек в лагере. Но под стоящими, словно в немом карауле, покрытыми пятнами сажи трубами крематориев с трудом верилось в реальность свободы. И все же ежедневные полеты над лагерем авиации союзников воодушевляли узниц, вселяли в них надежду «увидеть завтрашний день. Он может принести перемены».