Октябрь 29 дня 1892 г.».

Казалось бы, теперь, когда столь желанный пост вновь получен, Кони должен успокоиться. Ему сорок восемь лет, он награжден орденами св. Станислава II и I степеней, орденами св. Владимира IV и III степеней. Он — желанный гость в литературных салонах Петербурга и Москвы. Даже прошлая опала за дело Засулич придает его личности известную пикантность, как шрам на лице у немецкого министра, свидетельствует о его бурной молодости бурша. Правда, если великие мира сего и не напоминают впрямую о мартовском процессе 1878 года, то окружающая их челядь все продолжает видеть в Кони виновника гибели их «доброго барина» (то есть министра Палена) и потому в тысяче ведомственных и административных мелочей, по которым приходится иметь сношения с м-вом, стараются чинить… пакости».

…Все свершилось так, как он хотел, вопреки Победоносцеву, вопреки всем недоброжелателям, вопреки вою реакционной прессы.

Почему же после короткого затишья в его письмах к друзьям снова слышится недовольство своим положением? Брюзжание стареющего сановника? В то время почти все брюзжали, даже самые верные царские слуги. Считалось хорошим тоном ругать между собой в великосветских салонах правительство и порядок, который сами же создали и ревностно охраняли. Может быть, Кони считал, что вправе претендовать на большее? Нет, самолюбие играло здесь роль второстепенную. Все было гораздо серьезнее и глубже. Пройдя путь от помощника секретаря С. Петербургской судебной палаты до обер-прокурора сената, сенатора, Анатолий Федорович испытывал горькое разочарование оттого, что провозглашенные в 1864 году Судебные уставы урезываются и не исполняются, что многие высшие судейские чиновники не знают судопроизводства, не хотят его знать, как не хотят знать глубин народной жизни и относятся к своим должностям как к форме «кормления» за оказанные правительству услуги. «В сущности, всем самовольно и совершенно бесконтрольно управляют министры, случайные люди, без заслуг в прошлом, без достоинств в настоящем. Законодательная деятельность стоит… Прибавь ко всему этому гнусную прокуратуру, состоящую, за исключением новичков, из сплошной бездарности — предводимую холопски-надменным проходимцем в лице прокурора палаты Плеве… Вообще картина непривлекательная и ничего не обещающая в будущем… безумнейший и подлейшия деяния, — лицемерие всех и фраза, фраза, бесконечная фраза». Настоящей общественной деятельности у нас нет, а одна лишь декорация: — благодаря отсутствию здоровой политической жизни общества… опошлена вконец и погрязла в сплетнях и предательстве».