И после этих семи суток нахождения в самом горниле войны оставаться здесь, на танкоремонтном заводе?! Нет и нет. Только на фронт!

Глава третья

Глава третья

На трибуне Марина Раскова в военной форме, лицо опалено фронтовыми ветрами. Словами и сердцем она звала на борьбу с врагом, а глаза светились верой в нашу победу.

В Доме Союзов проходил митинг протеста передовых женщин Москвы против вероломного нападения фашистских варваров на нашу родину.

Здесь же, в этом зале, мы слышали слова пламенной революционерки, одного из основателей Коммунистической партии Испании Долорес Ибаррури. Мы не знали испанского языка, но понимали ее речь — у пламенных сердец общий язык. И когда она вышла к рампе, подняла сжатый кулак и воскликнула: «Но пасаран», — этот клич поднял всех с мест, вызвал бурные овации, слезы, стремительный порыв борьбы за Родину с самым жестоким врагом, с фашизмом.

В памяти встал заводской клуб, плакат, любовно выписанный, с этим же кличем республиканцев.

Рабочие руки нашего заводского коллектива, их горячие сердца, которые посвящали лучшие показатели своей работы испанским республиканцам, борющимся с мятежниками, с фашизмом. Создавали фонд помощи республиканцам, вносили свои трудовые деньги и сердечное тепло.

Маленький Пьеро из Севильи — сын мастера-сталевара Самусия Карповича Хроничева. Его, трехлетнего мальчика, вырвали тогда из фашистских лагерей, — он познал свободу в нашей стране, он обрел вторых своих родителей. Защитить его сейчас наш долг, наша обязанность. И мы его выполним!

С наспех собранным маленьким баульчиком, в кожанке, которую мне дала одна из сотрудниц наркомата: «Поносишь вместо военной формы, когда еще тебя обмундируют…»

Я шла, прощаясь с Москвой. Красная площадь — спокойная, несокрушимая, как море. История Руси здесь зримо утверждает непоколебимость и уверенность нашего народа, и это рождает гордость, вливает новые силы.

У Мавзолея Ленина я остановилась и мысленно клялась — в священном бою за свою Родину вместе совсем советским народом сохранить вечный покой великого вождя, сохранить все, что ленинским зовется, — отстоять нашу великую Отчизну. Я шагала по улицам и площадям в этот ранний час и казалось, впервые вижу Москву.

Улица Горького пустынна, печальна — витрины заложены мешками с песком, на окнах лоскутки бумаги наклеены крест на крест, а вдоль улицы ветер несет обрывки газет, бумаг — никого кругом, но так только кажется: неожиданно появляются патрули — уже раз пять останавливали меня и проверяли документы. Поэтому, не пускаясь и сейчас ни в какие объяснения, я вынула из нагрудного кармана только что полученное от начальника управления кадров бронетанковых войск предписание. Там было сказано, что мне надлежит явиться в формирующийся дивизион бронепоездов.