Все подошедшие были в грязи, многие окровавлены.

Оказалось, они из группы прикрытия. Их было семь человек — шесть бойцов и с ними лейтенант с перевязанной головой. Он, задыхаясь, коротко докладывал майору обстановку.

Выходило, что саперный батальон, где был Иван, большей частью своих сил ушедший на Смоленск, попал в окружение и с боями прорывался к своим. Дошли до Пречистого, где немцев не оказалось, и впервые за много дней часть остановилась на ночлег.

Утром в этот населенный пункт ворвались на мотоциклах фашисты. Часть приняла бой, отходя за реку. Отсюда, отстреливаясь, сдерживали противника и одновременно готовили взрыв моста через реку. Мост не взорвался, не сработал взрыватель. Обстановка все накалялась. Раненых было много, отправлять не на чем. Их разместили в отдельно стоящем от домов амбаре, оказывая медицинскую помощь. В это время появились вражеские бронетранспортеры. Начался жестокий обстрел низкого берега реки. Часть мотоциклов перескочила по горящему мосту, многие из них были уничтожены. В уничтожении фашистов помогало и население, — у всех была одна мысль, одна забота — спасти раненых. Вдруг загорелся амбар и сразу со всех сторон, а там раненые. Но спасти их оказалось невозможным — противник держал амбар под непрерывным обстрелом. Боеприпасы у наших пришли к концу. И тогда командир батальона, оставив прикрытие, вывел остальных в лес.

— Нет, больше сделать ничего нельзя было, — как бы сам себя уверял лейтенант, — они на наших глазах разъезжали на мотоциклах, строчили из пулеметов и автоматов, швыряли гранаты и мины во все стороны, а у нас в обоймах ни одного патрона, даже для себя и то жаль было оставить. Мы их немало там уложили, но когда догорал уже сарай, начали и мы отходить ползком через болото. — Из груди раненого вырвался протяжный стон. — Хотя уходить было тяжело, все время надеялись, хотя бы кого-нибудь спасти из раненых, но когда уже явно стало, что это невозможно, — амбар пламенем горел и окружен был гитлеровцами, — мы болотом, вот этим, отошли и оказались здесь.

Сквозь повязку на голове лейтенанта проступает кровь.

— Нет, нет, меня только царапнуло, голова в порядке, — и лейтенант отказывается идти в машину.

Дотемна мы искали по лесу наших. И, никого не обнаружив, направились в сторону Юхнов — Калуга.

Вместе со мной в кабине сидел раненый лейтенант, был он, как в разговоре выяснилось, политруком роты. Спросить его о своем личном не решалась, а на вопросы о прошедшем бое в Пречистом он отвечал неохотно, и мы ехали молча.

Спустя немного времени лейтенант сам заговорил, начал медленно и затем стал выливать все пережитое, наболевшее, что произошло за один день в совхозе «Пречистое».