Поезд приближался к Ростову. Хотелось размяться, но не тут-то было: военный комендант запретил выпускать бойцов из вагонов. Как выяснилось, начальник эшелона предупредил коменданта, что за команда едет в теплушках.

Надо же! Сколько было переговорено этой ночью о доверии, столько пережито, и вот нашелся перестраховщик, живущий по принципу «как бы чего не вышло».

Встречались и во время войны такие люди — зачем рисковать, зачем думать, зачем доверять и проверять, искать и дерзать, а не лучше ли «от» и «до», — это уже апробировано, ответственности никакой, — это главное, только так обеспечивается личный покой.

Вот у этих-то людишек глаза пустые, они, как правило, трусы и подлецы. Тщетно доказывала я этому коменданту абсурдность его решения, требовала отцепить наши вагоны и отправить с другим эшелоном. В ответ на все он вяло твердил: «Сказано, нельзя, значит, нельзя. И весь сказ».

Взбешенная его тупостью, я дозвонилась в горком партии, и только после того как оттуда раздался звонок в комендатуру — наши вагоны немедленно прицепили к другому составу, и мы выехали в Орджоникидзе.

Команда знала о «тяжбе» с военным комендантом. Я почувствовала это по тому, как неуловимо изменилась атмосфера в нашем вагоне: испарился куда-то дух этакого ухарства; если теперь кто и играл в домино, то так, чтоб не беспокоить заснувшего рядом товарища, и картежники перестали кричать во все горло. Я не слышала больше ни одного брошенного невзначай бранного слова. Так, безукоризненной дисциплиной люди с Колымы выразили мне свою благодарность.

В Орджоникидзе мы столкнулись с теми же трудностями, что и в Ростове. И здесь не обошлось без вмешательства обкома партии, ибо ростовский комендант умудрился предупредить военные власти Орджоникидзе о прибытии «неблаговидной» команды.

Что оставалось делать? Собрала людей. Откровенно рассказала об опасениях коменданта.

— Прошу помнить, что мы представляем здесь гвардейский танковый корпус.

Из шеренги выступил все тот же боец Лысов.

— Спасибо вам, товарищ инженер-капитан, от всех, — не совсем по форме обратился он ко мне. — И не сомневайтесь…

Машины на базе были, но и военных представителей — видимо-невидимо. Каждый доказывал: именно ему необходимо получить машины в первую очередь, потому что он выполняет «особую боевую задачу».

Такую обстановку, с которой я здесь столкнулась, и рисовал командир корпуса.

Разумеется, я незамедлительно принялась отстаивать наши полномочия. И тоже с пеной у рта доказывала, что выполняю особо важное задание. Меня вежливо выслушивали и… просили не торопиться.