За многие месяцы такой жизни, питания впроголодь и пользования недоброкачественной водой многие серьезно подорвали себе здоровье. В моем журналистском блокноте сохранились имена бедолаг: Третьему механику Юрию Мошкову пришлось сделать операцию и удалить желчный пузырь, боцмана Николая Мурзина из-за нестерпимых болей в желудке пришлось отправить на родину…

Однако наши моряки, несмотря на все злоключения продолжали работать. Они смазывали машины, поддерживая их в рабочем состоянии, проверяли проводку, следили, чтобы стоящее на рейде судно не протаранили другие корабли. Моряки направили письмо тогдашнему премьер-министр Виктору Черномырдину, умоляя о помощи. «Мы, – писали они, – уже не можем больше находиться в таком униженном и оскорбительном положении. Помогите, пожалуйста!». На что они надеялись? На чудо, а, кроме того, ждали, что им выплатят задержанную за многие месяцы зарплату, что о них вспомнят на родине, что, наконец, поможет «добрый премьер».

Однако чуда, конечно, не произошло. На родине, где политики были заняты ожесточенной борьбой за власть, а «новые русские» охвачены лихорадочной жаждой обогащения, о них никто так и не вспомнил. Почти все задержанные в Пирее за долги суда Балтийского и других наших пароходств была распроданы с аукциона. Такой способ мирного захвата в портах иностранных судов за долги в Греции называют «сухим пиратством». Операция обычно проводилась вместе с сообщниками в России. По законам РФ продавать суда за границу напрямую было запрещено, но на каждое из них можно было создавать «совместное предприятие» и отправлять за рубеж якобы «на работу». Однако, как только судно бросало якоря, например, в Пирее, то его тут же арестовывали за долги материнской компания (в то время Балтийское и другие наши пароходства были уже по уши в долгах). Местные власти требовали от российской стороны немедленно оплатить долги, однако сделать этого наши не могли. Тогда судно выставлялось на аукцион. Об этом знали немногие: те, кто угнал его из России за границу, и их греческие сообщники. В результате на аукционе в Пирее оказывался только один единственный покупатель, который приобретал судно фактически за бесценок, например, за 400–500 тысяч долларов. А на другой день перепродавал его уже за настоящую цену: за 2–3 миллиона. Таким путем и был распродан практически чуть ли не весь советский торговый флот.

Помню, я ехал на катере вместе с греческим лоцманом по бухте Пирея. «Вот, это все бывшие советские суда, – показывал он на замершие на рейде силуэты сухогрузов, танкеров и других кораблей. – Вот эти – арестованы, а вот эти – уже проданы и сменили названия».