«Однако, дорогой Гиллес, выпитое африканское вино явно пошло нам на пользу», – подумалось мне, поскольку оно располагало к размышлениям.

Мои мысли вновь вернулись к Магелоне. Пресловутый Петер из Прованса был наказан за свою дерзость, посмев обнажить грудь целомудренной девы. А как будем наказаны мы? Ведь наш генерал бросается на дешевых проституток стоимостью в 50 бумажных франков! Стоит ли удивляться, что Зильберлеффель стал инспектором по вопросам воспитания. Его советы как раз относились к тому, что по ночам в борделе демонстрировал наш генерал солдатам своей дивизии.

Журчание воды в старинном водопроводе несколько изменило ход моих мыслей. Я вновь задумался о вечности. В чем она проявляется? Римляне хотя бы построили водопровод и поэтому в известной степени справедливо считали, что останутся в вечности. Из-за этого наследия они действительно в определенном смысле стали бессмертными. Сколько загадок истории кроется в Древнем Риме! Взять хотя бы их школы гладиаторов! И что бы о них ни говорили, следует признать, что римляне были хорошими воинами. Это их слава перешла затем к испанской пехоте под командованием испанского наместника в Нидерландах Фарнезе, к шведским королям Густаву II Адольфу и Карлу XII, к прусскому королю Фридриху II, Наполеону и Мольтке^[152]. Они действительно стали наследниками римлян. Но являемся ли таковыми мы и наш генерал, пропадающий в борделе? Вот в чем вопрос. Если войну ведут такие полководцы, то она будет проиграна, и выиграют ее варвары, что не может не огорчить Магелону.

Как прекрасно было слышать журчание воды, текущей по древнему водопроводу! Это текла сама история, что ощущалось на подсознательном уровне и заставляло задуматься о настоящем. Надо ли быть моралистом? Ведь если разобраться, то никто не знает, текла ли так же быстро прохладная вода в море и что чувствовал молодой граф, когда увидел Мелюзину в качестве русалки. По преданию, она начала причитать и, поцеловав детей, вынуждена была с громкими стенаниями покинуть свою любовь, уйти от славы, земной жизни и кануть в небытие. Зачем бессмертие, если рядом нет любимого? А граф остался возле воды оплакивать свое счастье. Это аллегория, но надо понимать, что в одну и ту же воду дважды войти нельзя. То, что не будет использовано там, наверху, устремится по водопроводу в море и растворится в нем навсегда. И хотя поток течет в том же направлении, что и прежде, Мелюзина не вернется никогда. Так и с нами. Как жаль, что прошлое изменить нельзя.

«Да, дорогой Гиллес, выпитое африканское вино действительно пошло нам на пользу», – вновь подумалось мне. Мы гуляли по древней земле Лангедока^[153], и становилось все темнее. Настроение у нас было приподнятым, и, насвистывая «Прусскую славу» и «Марш Радецкого», мы договорились заказать шампанского с устрицами.