– Их берегут. Надо же кому-то производить оружие!

Свойственные этим людям легкомыслие, веселый нрав и хитрость в армейской среде мной встречались впервые. Меня не переставало удивлять их постоянное стремление увильнуть от службы под видом болезни. Они имели долги перед торговцами вином и делали ставки в карточных играх на кругленькие суммы. У некоторых имелись фотоаппараты, а многие пели хором модные песни. Эти вояки повязывали вокруг шеи пестрые шелковые платочки, что практиковалось только в люфтваффе.

Совсем другую картину представляли собой возничие. Так называемые фольксдойче с непроизносимыми именами. В большинстве своем это были выходцы из Польши, а некоторые из Румынии. Чего стоил, например, один Веросумский родом из Буковины и видевший только одним глазом.

– Потом как-нибудь я обязательно оформлю свое немецкое гражданство, – говаривал он.

Я поинтересовался, трудно ли это сделать.

– Обычному человеку да. Но я ведь солдат германской армии, поэтому для меня проблем не будет, – ответил он, сверля меня единственным глазом. Другой у него был закрыт черной повязкой.

Я хотел понять, насколько можно положиться на этого человека, поэтому и спросил об этом старейшего возничего взвода ефрейтора Эберле, выходца из Венгрии.

– Он хорошо знает свое дело и лучший среди всех, – сказал Эберле. – Но есть и такие, которым требуется хорошая взбучка.

– Почему? – удивился я.

– Это настоящие твари. Они из Польши и сами толком не знают, немцы они или поляки. За ними на каждом их дежурстве требуется глаз да глаз, как бы чего не выкинули.

Почти все солдаты за те два года, что провели во Франции, научились говорить по-французски и заводили с местным населением различные связи, в том числе и любовные.

Во время ночной проверки оказалось, что две трети солдат находились в самовольной отлучке. В общем, эти бездельники не были годны для настоящей мужской работы, поскольку все их способности сводились только к одному: как бы выпить и покурить. Да и пили они отвратительный приторный ликер. Дело дошло до того, что такие горе-вояки повыдергивали, чтобы снизить вес, из подошв сапог заклепки, а один из них на учениях даже надел мастерски выполненную каску из папье-маше.

В воскресенье мы с Гиллесом на велосипедах отправились на прогулку в Сет, чтобы посмотреть на Средиземное море. Вдали виднелись Пиренеи, а городская гавань была окружена многочисленными небольшими гостиницами и магазинчиками для рыбаков. Все это напомнило мне Эмден, где прошло мое детство. Вода в море была спокойной и походила на мельничный пруд, по которому скользили парусники. Вероятно, пароходы уже не ходили. Совсем далеко воображение рисовало побережье Марокко^[150]. Здесь же в древней цитадели стояли старинные пушки. Бросалось в глаза, что подготовка побережья к обороне и возведение здесь соответствующих укреплений продвигались крайне медленно.