– Это бесчеловечно, что там произошло, – не унимался я.

– Ничего страшного, – возразил он. – Нервы…

– Так могут думать только унтер-офицеры!

Сиомак сначала разозлился, затем походил, потоптался по канцелярии, а потом сказал:

– Оставьте меня в покое. Кто я такой? Такой же лейтенант, как и вы.

Мы с Гиллесом чувствовали себя как в тумане и часами сидели под сенью оливковых деревьев, наблюдая за действиями рядового состава, практиковавшегося в развертывании и заряжании орудий, а также в смене огневых позиций.

– Поражения случаются так же, как и контрнаступления. Почитай своего Клаузевица! – сказал Гиллес.

– Он писал о настоящих солдатах, обладающих такими качествами, как честь, долг и ответственность. А с нами происходит нечто другое. Я не знаю что.

– Ничего. Все прояснится.

Через 2 дня в Ниме нас загрузили в эшелоны. Мы отправились на север и пересекли реку Рону с ее отдающими в зелень водами. На высоких скалах виднелись старинные крепости, а по другую сторону реки красивые городки. Виноградники сменились заливными лугами, а к вечеру состав прибыл в Лион. Сомнений больше не осталось – мы возвращались в Россию.

Глава 11 Магелона в снегу

Глава 11

Магелона в снегу

Поезд едва тащил 40 потрепанных вагонов. В них разместился весь 2-й батальон с приданными ему подразделениями, среди которых были взводы противотанковых пушек Фриша и Зоммершайда, а также мой взвод пехотных орудий. Мы сидели в вагоне 2-го класса 1886 года постройки, который состоял из 6 купе, располагавшихся вдоль насквозь провонявшего туалетными запахами коридора. Нам еще не доводилось ездить в таком допотопном купе. Мы сидели на обитых красным плюшем диванах, из швов которых высовывались морские водоросли. Отопление работало, но не отключалось. Во Франции от него было нестерпимо жарко. Зато в России его мощности не хватало, и мы мерзли. Чтобы согреться, пришлось приносить из локомотива горячую воду и разливать ее по бутылкам. Но это не помогало, поэтому по ночам я пробирался в вагон для лошадей к Эберле и Веросумскому. Последний все время ожидал письма по вопросу получения гражданства.

– Будем надеяться, что оно скоро придет, – утешил его я.

– Да, будем. Я же уже 2 года в армии.

Тут в наш разговор вмешался Эберле:

– Снаружи снег полметра высотой, а лошади все еще покрыты летней шерстью.

Я встревожился, вспомнив, что раньше наши лошади русской зимой обрастали густой шерстью.

– Нам придется накрывать их на улице, – сказал я. – У всех есть зимнее обмундирование и маскировочные костюмы?