Дорш отвел меня в сторону и шепотом сообщил, что с Зигелем случилось несчастье. Он свалился вместе с лошадью на обледенелой дороге. В результате ротный лишился фельдфебеля, который был хорошим старшиной.

– Возьмите Шаллингера! У этого обер-фельдфебеля огромный опыт, к тому же он уже был на Восточном фронте.

– Ему поручено командовать 2-м взводом.

– У нас появился взвод крупнокалиберных орудий?

– Представьте себе. Его нам прислали в самый последний момент.

– Тогда лучше было бы назначить командиром этого взвода Гиллеса, ведь раньше он служил в таком взводе.

Но Дорш сделал вид, что не слышал. Он не очень любил нас, поскольку с фельдфебелем ему справиться было легче, чем с лейтенантом. Мне стало обидно за Гиллеса, и я сказал:

– Тогда обратитесь в полк. Думается, писаря они всегда найдут.

Мне было пора. Зоммершайд уже сигналил, что ждет меня в машине.

– Никому ни слова! – проговорил Дорш и приложил палец к губам. В этом была вся его сущность – лучше никого, чем чужого.

Мы вернулись в нашу деревню. Свою комнату я делил с Кюлем, а в соседнем помещении разместились командиры орудий: унтер-офицер Теске и ефрейтор Гислер. Я хотел сначала поселить с ними и унтер-офицера Тутхорна, но он отказался, сказав, что хочет спать с пехотинцами. У этого Тутхорна, родом из Дуйсбурга, были рыжие волосы и серо-зеленые бегающие глаза. В армии он служил уже 4 года, и недавно ему присвоили звание унтер-офицера, но он почему-то сторонился Теске и Кюля. Зато с рядовыми был на «ты». Тутхорн уверял, что до того, как стать солдатом, ходил на корабле по Рейну коком.

Мои возничие сразу же подружились с жителями деревни и разговаривали с ними на славянском языке, что сильно удивляло пехотинцев. Как-то ночью я обнаружил, что они, вместо того чтобы стоять на посту, разбрелись по домам жителей. Это были как раз те двое поляков, на которых мне в свое время жаловался Эберле. Не сказав разгильдяям ни слова, я распределил унтер-офицеров для контроля. Первым на проверку пошел Тутхорн. Вернувшись, он доложил, что все в порядке. А вот Теске и Кюль обнаружили ту же картину, что и я. Мне пришлось переговорить с Теске и Кюлем на предмет того, не ведет ли Тутхорн с возничими общие делишки.

– Ведет, но только в отношении девушек.

У меня, как командира взвода, не хватало полномочий примерно наказать разгильдяев. Арест они восприняли бы просто как возможность хорошенько выспаться. Здесь не годились меры наказания, затрагивающие мужскую честь и самолюбие. Не годилось также лишение отпуска. Единственной действенной мерой могло служить только то, что предписывалось в подобных случаях: отдать их под военно-полевой суд. В условиях военного времени, когда мы находились практически в непосредственном соприкосновении с противником, такое деяние могло закончиться смертным приговором. Но тогда я лишился бы своих возничих. К тому же меня не поняли бы ни в роте, ни в полку, так как это бросило бы тень на всю часть.