Живу как во сне. Хочется проснуться и ощутить реальность существующего. Часто, просыпаясь от действительного сна, я долго не могу понять, где я, что со мной. Я как-то не могу освоить для меня необычную явь.

Я физически заново рождаюсь, я возвращаюсь к жизни после какого-то черного страшного провала.

Живу в темной мрачной комнате, она похожа на каземат, какой-то чуланчик при кладовой к огромной кухне. Кладовая полна продуктов, а поэтому в массу дыр в стенках и днем и ночью в комнатушку лезут огромные крысы. Первые ночи я не могла спать – крысы нагло бегали по кровати и по мне. Вооружилась палкой и начала неистово их гонять, гоняла несколько ночей, пока, наконец, проклятые звери не поняли, что в это мрачное обиталище вселился человек – царь природы, и угомонились.

Теперь я спокойно засыпаю. Рядом, в другой такой же маленькой комнатушке, спят две девушки-поварихи. Одна из них очень симпатичная и зовут ее Наташа. Пытаюсь завести с ней дружбу.

Вот уже полтора месяца прошло с момента моего появления в армии. Я – солдат, звучит это до сих пор совершенно необычно для меня, т. е. для моего сознания и слуха. Перед государством я в неоплатном долгу: оно поставила меня на ноги и спасло от медленной смерти. Сейчас я возвращаюсь к жизни, может быть, чтобы снова умереть, но уже более осмысленной и оправданной смертью.

Живу за городом километрах в 60–70 от Ленинграда. Спокойно и тихо. Несу обязанности санинструктора: готовлю витамин С, осматриваю девушек, работающих в хлебопекарне, за что они угощают меня хлебом, которого я до сих пор не могу еще видеть равнодушно и вид которого вызывает у меня вожделение. Но уже нет той остроты, начинаю поправляться и принимать человеческий вид.

Хожу в лес за хвоей. Мною почти никто не интересуется и не контролирует, поэтому хождения в лес за хвоей для витаминов превратились для меня в чудесные прогулки. Наслаждаюсь лесным воздухом и звуками леса. Физическая радость жизни пробуждается во мне.

Начальством моим является мед. фельдшер младший лейтенант Зоя, исполинская дева, занятая по горло своими собственными делами и не обращающая на меня никакого внимания. А я черпаю из этой непринужденной для меня обстановки свободы свое восстановление, и каждый день вливает силы в мое тело, а душа освобождается от цепких оков пережитого.

По откосам полей буйно цветут полевые ромашки. Они покрывают землю сплошным белым ковром. Ложусь в этот белый ковер, и надо мной смыкаются белые головки. Лежу и вдыхаю пряный аромат их, слушаю непрерывное стрекотание, несмолкаемое жужжание пчел и насекомых. Лежу и смотрю на спокойное голубое небо, ощущая ликующее цветение природы, такой торжественной в своем летнем наряде и такой безразличной и чуждой к бездонному человеческому страданию и скорби.