В комнате позади часовни находилась библиотека и кабинет отца Николая. Здесь висели фотографии, привезенные им из Царского Села, Тобольска и Екатеринбурга, и хранились тетради, в которых делали уроки Мария и Анастасия, а также пенал и колокольчик, принадлежавшие Цесаревичу. В бумагах нашлись даже меню, составленные в Тобольске. В последнем из сохранившихся значилось следующее: «Обед: борщ, рябчик [куропатка] с рисом. Ужин: телятина с гарниром и макароны». Впрочем, по словам Дмитрия, отец Николай был не склонен говорить о своих воспоминаниях. Но в последние годы жизни он изменил своим привычкам и стал подолгу рассказывать об этом Битти и студентам-художникам, которым сдавал комнаты. «Его восхищало царившее в Царской Семье согласие. Он никогда не слышал от них ни одного резкого слова. И, что важнее всего, он видел, как вера в Бога поддерживает их моральный дух», — вспоминает Битти.

24 марта 1963 года на восемьдесят седьмом году жизни отец Николай скончался в больнице Св. Панкратия, куда был доставлен с инсультом. Вспыльчивый нрав отца Николая давал о себе знать даже во время его пребывания в больнице: Чарльз Гиббс-Павельев помнит, как ему говорили, что второй удар с его приемным дедушкой случился, когда он затеял ссору с медсестрой. После этого он умер.

За отпеванием в церкви Успения Богородицы на Эннисмор-Гарденс последовала церемония прощания в часовне на Марстон-стрит. Историк Катков был в числе тех, кто нес гроб с телом отца Николая к месту его последнего упокоения на Хедингтонском кладбище. Несколько дней спустя после смерти отца Николая Битти и епископ Каллист, в то время еще известный как Тимоти Уэр, нанесли визит Георгию в доме на Роберт-стрит. Они хотели знать, как Георгий собирается распорядиться личными вещами отца Николая. Георгий провел молодых людей в спальню своего приемного отца. Он указал на висевшую над изголовьем кровати икону, которую отцу Николаю подарила Царская Семья. Георгий рассказал, что за три дня до смерти священника икона потускнела, а потом начала светиться.

«Икона действительно светилась… — вспоминает Битти с едва заметной улыбкой. — Больше ничего не скажу».

В ту минуту Дэвид Битти думал о том, что отец Николай наконец оказался там, куда так стремился. «Отец Николай с нетерпением ожидал того часа, когда наконец снова сможет увидеть Царскую Семью. И я понял, что этот миг настал».

Хотелось бы выразить признательность всем тем, кто помогал мне в написании этой книги:

Чарльзу Гиббсу-Павельеву, который поделился воспоминаниями о своем приемном деде, а также предоставил фотографии, письма и дневниковые записи, привезенные им из Франции, где он в настоящее время проживает.