Разногласия по поводу ее строительства длились нескончаемо, годами. Фаттуччи время от времени обсуждал его от имени Микеланджело с кардиналом Санти-Кваттро. Этот человек, поначалу заклятый враг Микеланджело, сделался необычайно уступчивым и сговорчивым после того, как новый папа замолвил за Микеланджело словечко.

В марте 1524 года Санти-Кваттро предложил оценить работу, уже выполненную Микеланджело, в том числе «Моисея» и «Рабов», в девять с половиной тысяч дукатов. В таком случае Микеланджело осталось бы только вырезать еще одну скульптуру, Мадонну, и, если он того пожелает, остальное завершил бы Сансовино или другой зодчий под его руководством. Более того, ему предлагалось закончить заказы папы и лишь потом вернуться к гробнице Юлия[1010].

Тем самым Микеланджело представилась отличная возможность разрешить все споры и довести до конца начатое, но почему-то он ее упустил. Возможно, Микеланджело не пожелал отказаться от своего авторства, возможно, герцог Франческо Мария наложил вето на подобный замысел. Несомненно, этому раздражительному человеку не пришлось по вкусу, что знаменитый художник отвлекается от гробницы делла Ровере и приступает к монументу, призванному увековечить врагов делла Ровере – Медичи.

Иногда Микеланджело готов был сложить оружие и отказаться от борьбы. В апреле 1525 года он писал: «[Я] не имею намерения вести тяжбу. Для меня это невозможно, если я признаю свою вину. Я предполагаю, что, заведя тяжбу, проиграю ее и должен буду возместить ущерб; именно так я готов поступить, если смогу»[1011]. Он надеялся, что заступничество папы обеспечит ему выход из затянувшегося кризиса на лучших условиях из возможных.

Год спустя Микеланджело предложил ограничить строительство одним пристенным монументом, напоминающим воздвигнутую в XV веке гробницу папы Пия II, пустяковой затеей по сравнению с величественным замыслом, посетившим его в начале работы: «Прикажу делать [гробницу] здесь мало-помалу, когда одну ее часть, а когда другую. И буду оплачивать ее из своих денег…»[1012]

Он обещал продать свою собственность, возместить ущерб наследникам Юлия и продолжить работу над заказами Климента «ввиду того, что я не в состоянии окончить названную гробницу Юлия по преклонному ли возрасту, по телесной ли немощи… И нет другого возможного способа сделать все полюбовно и без тяжбы, который был бы для меня вернее, дал бы мне большее удовлетворение и снял бы камень с души»[1013]. Он даже приложил к письму набросок небольшой пристенной гробницы Юлия, но душеприказчики Юлия его отвергли, что, в общем-то, неудивительно.