Из Флоренции в Рим непрерывным потоком шли рисунки, на одну только первую половину 1524 года пришлось пятнадцать стопок, и, получив эскизы, папа внимательно их рассматривал[1019]. Со своей стороны, художник учитывал предложения папы, зачастую весьма проницательные и остроумные; когда Микеланджело предложил сделать для освещения библиотеки окна в крыше, что было по тем временам абсолютно новаторским замыслом, Климент ответил, что поручит по крайней мере двум монахам смахивать с них пыль, освободив от всех прочих обязанностей.

Лестница Библиотеки Лауренциана. Ок. 1526–1534

Папа уделял огромное внимание письмам Микеланджело. Себастьяно полагал, что одно из них Климент перечитывал так часто, что выучил наизусть[1020]. Когда Фаттуччи показал ему письмо, присланное вместе с эскизом прекрасной двери библиотеки в 1526 году, Климент прочитал его про себя «по крайней мере пять или шесть раз», а затем вслух своим приближенным, говоря, что написанное Микеланджело столь глубоко и умно, что, «пожалуй, в Риме не найдется человека, способного сочинить такое»[1021].

Спроектировав вестибюль библиотеки, Микеланджело разработал свою собственную концепцию архитектуры как драмы, основанной на конфликте и напряжении. Внутреннее убранство библиотеки словно являет собою здание, вывернутое наизнанку. Могучие колонны и ложные окна, которые естественно было бы ожидать на фасаде, вместо этого украшают стены внутреннего помещения. А сами колонны не отстоят от стен, как это принято, их точно вталкивает внутрь какая-то неведомая сила. Подобно гигантским статуям, они занимают слишком узкие для них ниши. Повсюду ощущается напряжение и борьба: лестница выплывает в пространство, заполняя его целиком и словно напирая на стены. Это архитектура, наделенная мускулами героя.

День. Капелла Медичи. 1524–1534

Она действительно весьма напоминает анатомию «Дня», одной из мраморных фигур, которую Микеланджело выполнил для гробниц Медичи. По выражению Кеннета Кларка, это «величайший образец мускульной архитектуры», созданный Микеланджело[1022]. Статуя «День» представляет собой обнаженного мужчину, но на сей раз зрелого, достигшего средних лет, бородатого, схожего с незавершенными «Рабами». Его спина и плечи напряжены, так что на них проступают мощные мышцы, отчетливо выделяются жилы на руках; однако у созерцателя возникает впечатление, что он борется с самим собой. Одну руку он заложил за спину, другую согнул на груди, он закинул ногу на ногу, и вся его поза исполнена сдерживаемой энергии, однако энергия эта не находит выхода. «День» становится эмблемой крушения надежд и разочарования.