Я думаю, что в письме Шаламов слегка переиначивает фамилию стукача и был это не Мухамедзянов, а Мухамедьяров (уж очень близкие фамилии). Но тогда все это рассказ не об очередном графомане, а о потенциально довольно опасной для Шаламова перспективе. Дело в том, что Мухамедьяров – хорошо известный в правозащитных кругах человек, хотя бы тем, что именно по его доносам и показаниям в суде был арестован и осужден на семь лет Виктор Некипелов. Позднее – в самом начале «демократических» преобразований – именно Мухамедьяров в компании с другим известным стукачом Денисовым и еще только разворачивавшимся Жириновским помогали Новодворской создавать «Демократический союз» – все были членами правления.
Таким образом, личная встреча с Мухамедьяровым могла быть для Шаламова, как и для Некипелова, небезопасной. Да и телефон Шаламова Мухамедьяров получил, видимо, совсем не от Домбровского.
С Варламом Тихоновичем меня познакомил замечательный человек и хороший поэт – Валентин Валентинович Португалов, с которым мы были очень дружны. Любовь Васильевна Португалова, его вдова, умершая несколько лет назад, была последним человеком, знавшим Шаламова еще на Колыме. В последние годы ее жизни я уговаривал Любовь Васильевну хоть что-то написать: ей было тяжело, она все время откладывала воспоминания. Внучка А. К. Воронского, расстрелянного редактора журнала «Красная Новь», которая приходила к ней, в свою очередь тоже тянула и тянула с магнитофонной записью. И так это, насколько я понимаю, ничем не кончилось. То, что раньше можно было услышать от живого человека или прочесть в его записках, теперь приходится вспоминать в случайных отрывках.