Глава IX Гелий Снегирев

Глава IX

Гелий Снегирев

Все самое серьезное и катастрофическое происходило, конечно, в Советском Союзе, а в истории с Некрасовым главным и подлинно трагическим героем стал незаметно для окружающих один из бесчисленных его знакомых, уже упоминавшийся мной Гелий Снегирёв. И началось это одновременно с трехдневным обыском у Некрасова: Гелий, как это было принято не в его, а в диссидентском мире (Снегирёв слышал об этом от знакомых), узнав от Тани Плющ о начавшемся обыске у Некрасова, не побоялся прийти к нему на следующий день во время продолжавшегося обыска.

Естественно, он был там задержан, и у него дома тоже – скорее для порядка – провели обыск, нашли кассеты с песнями Галича, копию письма Солженицына советским писателям, письмо Раскольникова Сталину и набросок повести «Автопортрет», где была пара сомнительных глав. Но все это был обычный набор любого интеллигентного дома, и ничего сугубо антисоветского во всем этом не было. Это был для КГБ вполне невинный улов, совершенно безопасный для такого известного советского журналиста, каким был Гелий Снегирёв. Его, правда, вызвали на допрос к следователю, который сидел в кабинете напротив кабинета генерала КГБ – начальника пограничных войск, с которым недавно Снегирёв обсуждал проект документального фильма о советских пограничниках. Гелий Снегирёв был для них абсолютно своим человеком, и его неосмотрительный, хотя для самого Гелия демонстративный и внутренне важный приход к Некрасову во время обыска ничем ему не угрожал. К тому же народный писатель Украины Вадим Собко был его дядей, а сам Гелий был членом парткома Украинского телевидения. И ему, видимо, даже не из профессионального стремления смягчить и сделать человека более податливым, а вполне искренне следователь после обыска сказал: «За это вам ничего не будет».

Все изменилось после того, как об обыске у Некрасова – лауреате Сталинской премии, не так давно обруганного Хрущёвым и в том числе поэтому одного из самых известных и в СССР, и в мире советских писателей – буквально в тот же день стали сообщать все русскоязычные зарубежные радиостанции и, по-видимому, еще до обыска было принято решение выслать его за границу. Нужен был обыкновенный советский публицистический ответ «зарубежным клеветникам» для собственных граждан, к тому же надо было «открыть им глаза» на процесс перерождения и серьезные идеологические ошибки вполне достойного советского писателя Виктора Некрасова. Объяснить все это и рассказать о своем разочаровании в личности Некрасова должен был близкий ему человек. К несчастью для Снегирёва, уже не в КГБ, который это, как уверяли Снегирёва, мало интересовало, а в Управлении по идеологии ЦК Украины (может быть, как раз потому, что он к ним был ближе всех) для этой незавидной роли выбрали именно его. И тогда его положение стало действительно тяжелым и опасным. При этом их с Некрасовым постоянные антисоветские разговоры, конечно, давно уже зафиксированные, никакого значения для КГБ не имели. О чем ни Некрасов, ни Снегирёв не догадывались. Разговоры вел, но и фильмы о коммунистах и пограничниках Снегирёв снимал вполне исправно. Как мы теперь знаем, в КГБ было хорошо известно о еще более антисоветских разговорах Константина Федина, что совершенно не мешало ему быть секретарем Союза писателей СССР и публично осуждать и Пастернака, и Твардовского. А дома пусть говорит, что хочет. Совершенно того же ожидали и от вполне своего Снегирёва.