Калачев стоял с женщинами из Комиссии, и побледневшее лицо его не оживляла и голубая рубашка.

«Не приложился ли чересчур дружок после моего ухода?» — забеспокоился Сергей.

— Как ты, кстати, — кинулся к нему Калачев. — А то на меня еще одну нагрузку повесить грозятся.

— Чем я тебе помогу?

— Скажу, опекаю высокого гостя.

— Брось дурачиться.

— Я серьезно. Все эти распрекрасные речи — одна фигня. Не верю я перекрасившимся демократам. Вчера они одно, сегодня другое. А вместе взятые не стоят тебя одного.

— Бога ради, Юра.

— Оставь свою скромность, тебя должны знать. Сейчас будет премьера документального фильма о Новочеркасске, и я тебя представлю… Никаких «но». Мэра я возьму на себя.

Он тянул упирающегося Вертоусова к Дому культуры, и Сергей, не чая, как вырваться, заметил на свое счастье Аркадия.

— У этого человека брата убили на другой день. Помнишь, ты говорил, что тебе известны два таких случая… Аркадий, расскажи.

— На Ермаковской он погиб, — подтвердил Аркадий. — Вечером третьего июня.

— Во время комендантского часа? — насторожился Юрий.

— В ста метрах от дома. Утром приехал из Ростова, сдал последний экзамен в мединституте.

— Что-то я слышал, — побледнел еще больше Юрий. — Ранили его возле машины скорой помощи?

— В ней он и скончался.

Сергей безо всякого предлога оставил мужчин, завидев Риту.

— Сбегаете от своего товарища?

— Заблажило, чтобы я выступил.