– Мне известно, что Его Величество император Александр имеет воинственные намерения против меня и готовится к войне с Францией. Это правда? – строго посмотрел Бонапарт на Куракина.

Тот, пытаясь собраться с мыслями, уже открыл было рот, но Наполеон посла перебил:

– Я не допускаю мысли, что военные приготовления царя Александра связаны с его обидой за присоединение к моей империи Ольденбурга. Все дело в Польше, не так ли?

Куракин продолжал молчать.

– Восстановление Польши не входит в интересы моих народов, – не мог остановиться Наполеон. – Но не следует принуждать меня к войне, ибо в таком случае я непременно воспользуюсь Польшей как средством против России. Хочу заверить вас, что я не хочу войны и не буду воевать с Александром. По крайней мере, в этом году, если, конечно, он на меня не нападет. Мне не составит труда призвать лишних сто двадцать тысяч человек, однако если это окажется слишком утомительным для меня, придется объявить вам войну… И тогда-то вы точно потеряете ваши польские провинции. Неужели вы хотите повторить печальный опыт Пруссии и Австрии? Я хороший полководец и, поверьте мне, знаю толк в военном ремесле… Именно поэтому успех сопутствует мне. Но! Не принуждайте меня к войне… Со временем у французской армии будет достаточно сил, чтобы продолжать войну в Испании и одновременно воевать с вами. И помните, у России не будет союзников… Неужели вы рассчитываете, что вас поддержит прусский король, у которого царь Александр после Тильзита отнял Белосток? Или австрийцы, лишившиеся по вашей вине Тарнополя? Швеция, оставшаяся без Финляндии… Оскорбления не прощаются, милостивый государь, помните об этом…

С князем Куракиным произошло то же самое, что пятнадцать лет назад, когда император Павел обозвал его неприличным словом на букву «ж». На этот раз князь чуть ли не навытяжку стоял перед чужеземным монархом, бросавшим в лицо тяжкие обвинения. Страшно сказать, на сей раз его обвиняли в том, что в случае неповиновения Россия будет наказана. Так же, как и много лет назад, этот человек будто окаменел, не смея вымолвить ни слова.

Тем не менее старому дипломату постепенно удалось справиться с волнением, и когда Наполеон немного успокоился, сказал:

– Сир, Его Императорское Величество Александр Павлович был и остается верным другом и союзником Франции…

– Одни только слова! – возмутился Бонапарт. – На деле же Россия идет на поводу у Англии. Если бы Петербург поддержал континентальную блокаду в должной мере, англичанам ничего не оставалось бы, как пойти на уступки. Предлагаю, князь, выработать между нашими странами новые соглашения, которые сделали бы нас безоговорочными союзниками. Вы готовы на такой шаг?