* * *

Игра в кошки-мышки заметно ослабляла Великую армию[166]. Наполеон не находил себе места: с каждой пройденной по безжизненной земле верстой его войска таяли как снег. И это при том, что ни одна из поставленных им задач французами пока что не была решена. Во-первых, с уничтожением русских армий по отдельности ничего не получалось. Тяжелые арьергардные бои показали, что противник отчаян, умеет драться и, главное, не желает сдаваться.

Во-вторых, русские с каким-то неистовым упорством уклонялись от генерального сражения. Надежда на разгром противника в большой битве у самых границ, чтобы склонить его к выгодному миру, не оправдалась. Мало того, «непобедимая армия» в погоне за неприятелем все глубже и глубже увязала в бескрайних просторах Московии.

В-третьих, и это самое главное, уже в Белоруссии Великая армия Наполеона начала выдыхаться. Его доблестные солдаты выказывали признаки переутомления. Наполеоновское войско растянулось на многие десятки километров; дороги были забиты отставшими и… трупами. Трупами лошадей. Реквизиции, благодаря которым в западных странах можно было пополнить нехватку лошадей и припасов, здесь ни к чему не приводили: движение по вымершей русской глухомани напоминало французам сирийскую пустыню.

«…Наши кавалерия и артиллерия терпели большие лишения, – вспоминал Арман де Коленкур. – Пало очень много лошадей. Многие лошади еле тащились, отстав от своих частей и блуждая в тылу, другие тащились за корпусами, для которых они были обузой, не приносящей никакой пользы. Пришлось побросать много артиллерийских зарядных ящиков и обозных телег. Не хватало трети лошадей; в строю оставалось никак не больше половины того числа лошадей, которые были налицо в начале кампании».

Лошадей либо загоняли, либо они сдыхали от плохого ухода и некачественного питания. Вся эта бесхозная масса падали на фоне страшной жары в тот год создавала реальную угрозу возникновения эпидемий.

Но самым ощутимым ударом для Наполеона стал тот факт, что русские в который раз ловко провели его – его, Императора Европы!