Светлый фон
начали убивать. очень опасной.

* * *

Хотя поначалу все виделось не в столь мрачных тонах.

Встреча нового, 1816 года была радостной и, как казалось тогда, многообещающей. Говоря тост, Наполеон пожелал, чтобы в жизни его подданных на острове царили мир, согласие и гармония и чтобы все они стали одной дружной семьей. И конечно, чтобы все были счастливы!

Однако счастье в тот год выпало лишь на долю графини де Монтолон, родившей дочку. А вот апрель и вовсе выдался трагичным: на Святую Елену ступил сапог ненавистного Хадсона Лоу – того, с кем с первых же его шагов на острове у французов начались серьезные неприятности.

Ну а в декабре Пленника хватил такой жестокий приступ недомогания, что поначалу подумалось, что его разбил паралич: его мышцы словно окаменели, несколько минут больной находился без памяти. Но все обошлось. Подобные приступы повторялись трижды: 14-го, 18-го и 28 декабря. Уж не явилось ли случившееся, ломали головы в Лонгвуде, происками злобных англичан?..

 

Первый день 1817 года все жители Лонгвуда дарили друг другу праздничные подарки. Самые сладкие и с игрушками – детям Бертранов и Монтолонов. Генерал Гурго преподнес мадам Бертран ящичек с китайским чаем, на котором было написано: «Живите столько, сколько здесь чаинок». Графиня была в восторге!

«Живите столько, сколько здесь чаинок».

Барри О’Мира: «1 января 1817 года. Виделся с Наполеоном в гостиной комнате. Пожелал ему счастливого Нового года. Он заявил, что надеется на то, что в предстоящем году его можно будет видеть в гораздо лучшей обстановке. Он добавил, смеясь: “Возможно, я буду мертвым, что будет еще лучше. Хуже, чем сейчас, представить себе нельзя”… Наполеон собственноручно вручил мне шкатулку, сказав при этом: “Это, доктор, для вас подарок, который я вручаю вам за то внимание, которое вы оказывали мне во время моей болезни”…»

«1 января 1817 года. Виделся с Наполеоном в гостиной комнате. Пожелал ему счастливого Нового года. Он заявил, что надеется на то, что в предстоящем году его можно будет видеть в гораздо лучшей обстановке. Он добавил, смеясь: “Возможно, я буду мертвым, что будет еще лучше. Хуже, чем сейчас, представить себе нельзя”… Наполеон собственноручно вручил мне шкатулку, сказав при этом: “Это, доктор, для вас подарок, который я вручаю вам за то внимание, которое вы оказывали мне во время моей болезни”…»

Накануне праздника Наполеон несколько часов провел в горячей ванне. Его снова досаждала надоедливая «мышка»; кроме того, постоянно мерзли ноги. Тем не менее ровно в шестнадцать часов первого числа Хозяин, облачившись в мундир, предстал перед подданными в стенах столовой, собравших всех.