В крестьянской избе пахло соломой и псиной, зато треск поленьев в печи, если чуть прикрыть глаза, напоминал звук горящего камина в Тюильри…

Наполеон устал. Он закрыл глаза, и, развалившись на стуле, прислушивался к звуку печи. Хотелось в Париж. Надоело. Все страшно осточертело! Резня в Малоярославце, которую устроили эти упрямые русские, окончательно вывела Императора из себя. Сейчас следовало определиться, что делать дальше. Маршалы один за другим высказывали свое мнение. Их настроение не отличалось от его. Все были в некой растерянности. После запальчивой речи Мюрата заговорил Бессьер. Бессьер – умница; он не трус, поэтому всегда старается рубить правду в глаза:

– Что можно сказать о позиции русских? Мы только что узнали всю ее силу. Противник не дурак, Кутузов все предусмотрел. А как они дерутся!.. Это показал Малоярославец, где сложили головы несколько тысяч наших солдат. Но против кого мы воевали? Против рекрутов! Еле вооруженные, едва одетые и обутые, они смело шли на смерть! Еще пара таких сражений – и от нашей армии ничего не останется. Здесь вся армия Кутузова, поэтому принимать новое сражение с нашей стороны было бы крайне опрометчиво…

– Что предлагаете, Бессьер? – приоткрыл глаза Наполеон.

– Я предлагаю, Ваше Величество, не принимая боя, возвращаться. Мы должны отступить…

– Ну не в Москву же…

– Конечно, нет, сир. По Старой Смоленской дороге на Можайск и Вязьму. На мой взгляд, это было бы самым правильным решением…

Бессьер был прав. Но лучше бы он ничего не говорил…

Его маршалы еще ничего не поняли. Пиррова победа оказалась поражением. Главные проблемы сейчас были даже не в том, что он оставлял этот проклятый варварский город, за который пришлось заплатить кровавой ценой; проблема заключалась в другом: появилась реальная опасность, что это отступление на самом деле может превратиться в бегство…

Когда императорская повозка затряслась на пригорке Старой Смоленской дороги, Наполеон попросил возницу попридержать коней. Выйдя из коляски, Бонапарт оглянулся назад. Позади тянулись многокилометровые колонны частей коалиции. На сей раз не было слышно смеха и веселых прибауток; усталые солдаты шли, понуро опустив головы. От былого боевого духа не осталось и следа – только усталость и разочарование. Вслед за Бонапартом двигалась проигравшая армия. Армия, который командовал он, Наполеон Бонапарт, проигравший военачальник. И от мысли, что, не проиграв здесь, в России, ни одного сражения, он сдал кампанию, «покоритель Европы», резко выругавшись по-корсикански, запрыгнул в коляску и крикнул: