Жозеф Фуше по-прежнему один на один со своими мыслями. Хотя, по правде, мысль всего одна: он виноват лишь в том, что опоздал! И это убивало. Оставалось единственное – возвращаться в обрыдевший замок Ферьер, в единственный уголок, где тишина и покой, ставшие для этого человека невыносимыми. О паутине, вокруг которой вьются сотни жирных мух, золотобрюхих жуков и прочих толстосумов, отныне придется забыть навсегда. О, какое это унижение – в расцвете сил довольствоваться мелкой мошкой, когда вокруг столько возможностей!..

Но Паук на то и Паук, что он умеет ждать. И он никогда не теряет надежды. Потерявшему веру в себя вряд ли дождаться желаемого. Хочешь победить – будь терпелив…

* * *

…Король Луи XVIII оказался глуп и бездарен. Ему вдруг показалось, что внезапно свалившаяся на чело бесхозная французская корона будет сидеть на макушке вплоть до скончания века. И от привалившего счастья едва не лишился рассудка.

Приблизить Талейрана – это было слишком. Конечно, этот циничный интриган всегда был тайным союзником Людовика XVI, но как кончил Людовик? Призвать к трону того, кто 18 брюмера содействовал государственному перевороту и возвышению Бонапарта… Того, кто напрямую оказался причастен к казни герцога Энгиенского и свержению испанских Бурбонов… Принятие Хартии и конституции монархии – все это можно было провести и без хромоногого хамелеона. Впрочем, скудоумие когда-то сгубило и его брата, бедного Луи XVI.

Как и казненный король, его последователь совершает одну ошибку за другой, главная из которых – потеря памяти. Граф, долгое время находившийся в изгнании и неожиданно ставший монархом, разучился понимать свой народ. Такие значимые слова, как Свобода, Равенство и Братство, рожденные Великой революцией, как оказалось, для Людовика XVIII ничего не значили. Он позабыл о них. Впрочем, эти слова для монарха никогда ничего не значили. Но только не для его подданных, для которых три знаковых слова являлись смыслом жизни! Два десятка лет Свободы, и Равенства, и Братства (пусть даже в Империи – но в наполеоновской!) изменили людей: после многих лет этого самого равенства французов трудно было вновь сделать вассалами. Добровольно вериги носит лишь блаженный…

Но Луи Огурец (именно так за тучное тело и одутловатое лицо прозвали нового короля в народе) вновь и вновь наступает на грабли: новоявленный монарх вознамерился повернуть время вспять – туда, ко временам казненного брата. Пусть не абсолютная монархия – но монархия же! Тем более что рядом неплохая советчица – герцогиня Ангулемская, дочь казненного Людовика XVI. Лучше всех о ней высказался Антуан Тибодо: «Ангел явился – сухая, надменная, с хриплым и угрожающим голосом, с изъязвленной душой, с ожесточившимся сердцем, с горящими глазами, с факелом раздора в одной руке и мечом отмщения в другой».