Очень просто, решили «адвокатишки» (не без науськивания министра Фуше), не хочет сам – это сделают они, депутаты! Ничего удивительного, что за всех, сверкая глазами и брызжа слюной, высказался Лафайет. Он сказал то, что мечтал сказать долгие годы:

– Будет медлить с отречением – я предложу свержение!..

Свержение! Это устроило бы всех: самого Лафайета, Фуше, «адвокатишек». Впрочем, устроило бы и французский народ, который многое в происходящем просто не понимал. (Помилуйте, кто когда-нибудь считался с народом?!)

Один час – это все, что могут предоставить «очкарики» Императору для размышлений. Иначе – позорное свержение! Свержение – это лужа из-под когда-то гигантского айсберга власти. Время упущено, «адвокатишки» уже не желают видеть на троне ни Наполеона, ни его сына, никого из Бонапартов. Депутатам проще смириться с Бурбонами – то есть ступить на те же грабли, оглоблей которых уже были биты не раз. И Наполеон не выдерживает и подписывает-таки акт об отречении, написанный братом Люсьеном.

А потом наступает поистине историческая минута. Самая ужасная в жизни Императора и самая триумфальная в судьбе его министра полиции: документ об отречении Наполеон Бонапарт из рук в руки передает… Жозефу Фуше. Паук принимает от Хозяина (теперь уж навсегда – бывшего!) драгоценную бумагу и брезгливо кланяется.

«Это был последний его поклон Наполеону», – с придыханием замечает Стефан Цвейг.

Конец драмы.

Занавес…

* * *

Фуше победил. 22 июня 1815 года Жозефа Фуше – это 18 Брюмера Наполеона Бонапарта. Именно поэтому сейчас следовало действовать! Стремительно, энергично, не жалея ни сил, ни времени. Кстати, время теперь драгоценнее всего…

Министр полиции вносит предложение немедленно избрать временное правительство. То вновь будет Директория из пяти уважаемых и достойных людей страны. И первым среди равных, уверен сам Фуше, будет, конечно же, он. Так и произойдет: его фамилия окажется среди той пятерки.

Фуше ошибется в другом: он окажется равным среди первых. Ибо при голосовании на три десятка голосов больше получит Лазар Карно – демагог, неопределившийся полуреспубликанец-полубонапартист. А это значит, что пост председателя теперь его. Не Лафайета – так Карно. Но не Фуше.

Паук удивлен и раздосадован одновременно. Но не раздавлен. Карно – демагог, идеалист и тряпка; он – носовой платок для Бонапарта, который только для этого и пригоден. Следовательно (и у Паука от одной мысли об этом нервно подрагивают лапки), этого Карно нужно обвести вокруг пальца! Не для того, в конце концов, велась игра, чтобы какой-то… черт-те кто!.. взял да подхватил упавшую было бесхозную власть.