– Находили уже. И не раз, – ответил Хёсс, – и найдут снова. У них есть время, деньги, терпение. Власть тоже есть.

– Попахивает забавами старых извращенцев, – заметила я, – только одни яхты покупают и девок пачками, а другие развлекаются факельными шествиями и заочно избирают себе фюрера. Идиоты – и первые и вторые. Ты всё-таки думаешь, что ребят в форме СС стоит опасаться?

– Уверен. – Райнер потер лоб рукой. – Хуже всего, что идиоты эти мои ровесники, а значит, передохнут не скоро. Так что рассчитывать не на что. Государству вообще плевать, что там происходит, не в телевизоре зигуют – и ладно.

Он поднялся со стула, встал ко мне спиной и уставился куда-то вдаль.

– Слушай, я тут подумала, а как крупное нацистское движение может обходиться без лидера? Это же смешно. Они обращаются к тебе… Значит, всё же лидера нет? И что это за доморощенное движение тогда?

– Есть, был лидер. Голубой один…

– Голубой?! Райнер! Это шутка?! Голубой нацист?! Лидер?! – Больше, чем смешно, было разве что дико и странно. – Они б еще чернокожего взяли!

Хёсс оглянулся и в недоумении посмотрел на меня, силясь понять, чем вызвал такое бурное мое оживление:

– Да, был голубой нацист. Лидер. Очень крутой. И… умер. Аккурат когда они мне начали активно предлагать пост «фюрера».

– Не думаешь ли ты, что они его… сместили таким образом?

Хёсс пожал плечами:

– Да просто убили. Я в совпадения такие не верю. Потому что я им тогда задал вопрос – тот самый, что и ты: мол, у вас же есть лидер. Они сказали – «не проблема». Или «не считается». Что-то такое сказали…

– Ну, знаешь!..

Нужно было срочно выпутываться из сетей молчания, повисшего на балконе; даже кролики перестали шуметь.

– Живи уже нормально, – сказала я. – Я так понимаю, теперь всё кончено? Ты же спрятался?

– Становится только хуже. А у меня четверо детей, жена. И я не знаю, как найти выход. И тут не отделаешься переменой фамилии, потому что они знают, кто я.

– И сколько они тебя уже домогаются?

– С того самого момента, как я увидел их в Швейцарии. Я с Никласом Франком разговаривал много раз – но как, скажи мне, мы вдвоем можем им противостоять? Государство прячет голову в песок. Я пытался обращаться в полицию. Но анонимки под дверью, звонки, – этого не достаточно, чтобы объявить кого-то, кого я могу подозревать, вне закона. Тем более если этот кто-то очень богатый и известный человек из Швейцарии.

Райнер вздохнул – я думала, сейчас снова захочет закурить. Нет. Он сказал:

– Я уже устал читать, в каких позициях меня будут распинать, сжигать и вешать. Я устал перехватывать анонимки под дверью – под любой дверью, где бы я ни жил, – чтобы мои дети не узнали, что хотят сделать с ними тоже. Жена всё знает, она переживает ужасно, но я лишний раз стараюсь не ставить ее в известность.