Затарившись семечками, они перешли дорогу. Красное авто терпеливо поджидало в стороне. Тетя Глаша и Юля перешли центральную улицу и сели на скамеечку рядом с клубом.

— Отличные семечки, кстати, — сказала Юля.

— Не семечки — объеденье, — кивнула тетя Глаша. — О чем поговорить-то хотела?

— Да многие что говорят о начальнике, — с ходу начала врать она. — О характере его…

— О Борисе Борисовиче?

— О ком же еще?

— Врут! Золото, а не человек.

— А к девушкам не пристает?

— Боишься, что ли? — искренне удивилась тетя Глаша.

— Да как вам сказать? Он — одинокий, так мне сказали, а мой непосредственный начальник, от него моя практика зависит. Понимаете, к чему я?

— Не слушай дурных людей. Языки ж как помело у иных-то! А кто тебе плохое про него, Бориса-то, наговорил? Не скажешь мне?

— Не-а, не скажу. Секрет.

— Ну и ладно, не говори. Я тебе сама скажу. И расскажу. Борис Борисович — скромный; когда-то был женат, но жена померла. — Тетя Глаша расправлялась с семечками так, что Юля могла только позавидовать ее расторопности. — Хворала сильно. А он, вишь, однолюб. Другую и не нашел. А может, и не искал даже. И так быват.

— Жену, что ли, так любил?

— Жену, жену, а кого ж еще? — чересчур активно заступилась она за своего начальника. Несомненно, она знала куда больше и выгораживала его. — Вот один и остался. Ведь коли один остался, стало быть, на душе камень, и камень этот он так через всю жизнь и пронес. Вот оно какое дело, балерина. Ясно теперь, что к чему?

— Теперь ясно, — вздохнула Юля.

Из-за клуба вырулил велосипедист и покатил в их сторону. Он остановился прямо перед ними, загорелый, немолодой, улыбчивый, в мешковатом хэбэ и такой же пятнистой панаме, под которой он, кажется, был совершенно лыс, и не потому, что лишился волос, а потому, что гладко брил голову. Для полного комплекта ему только не хватало удочек и рюкзака.

— Кузьминична, я поехал, на Окунёвое смотаюсь, а туда десять километров. Вечерний клёв застану и назад. — Он уставился на Юлю. — Здрасьте, девушка.

— Здрасьте, — кивнула гостья села Раздорного.

— Наша новая балерина, — отвлекаясь от лузганья семечек, представила девушку ее собеседница. — Юленькой зовут.