Корнелий, подумав, взял и гомункулюса.

– Я не могу, – в третий раз сказал он. – Спросите у служанки дорогу до подвала, она покажет.

Какая-то его часть понимала правоту Аркадия. Но это была какая-то неправильная правота, а времени на обдумывание у Корнелия сейчас не было. Он шагал все быстрее и быстрее, пока не побежал, оставляя за собой бранящегося Аркадия Борисовича, который ни черта не понимал не только потому, что язык не знал, но потому что был чужд всему этому. Корнелий заскочил в свой кабинет, чтобы взять оставленную когда-то для Раду шкатулку с лекарствами, и присоединился к остальным, которые ждали его во дворе.

Решено было добираться пешком, только Лучана усадили снова на лошадь и повели ее под уздцы. Ион-младший сказал, что быстрее будет по прямой, через выпасы, коляска или карета не проедут.

Летуца дала им с собой два фонаря со свечками внутри, принесла для Тию рассохшееся ружье, которое осталось в доме от старых хозяев.

В этот раз их поход был донельзя выматывающим и тоскливым. Тию трясло, Лучан дремал в седле, не всегда понимая, где находится. Ион-младший несколько раз принимался рассказывать, как они гнали за Ницэ и как с ним разговаривали, но так как он и половины предыстории не знал, то рассказ получался путаным и бессвязным.

Раду они нашли там, где и ожидала Тию, – у давно заброшенного алтаря запрещенных Хранителей.

Маленькая поляна под густой сенью сомкнувшихся над ней дубов, серый, заросший мхом и лишайником камень, грубо обтесанный до прямоугольных краев. Закрывая собой часть полустершейся резьбы, у алтаря сидела Раду, словно заснув.

Сердце ее билось едва-едва, затухая с каждым ударом. Она не отзывалась и не приходила в сознание. Несмотря на испачканную кровью одежду, раны на теле были не глубокими, полузатянувшимися.

– Я разберу… разберу этот алтарь на камушки, – сквозь слезы сказала Тию. – Это они все виноваты… я сломаю их, и здесь, и везде, где найду, и…

– Подожди, – остановил ее Корнелий. – Сломать мы все всегда успеем. Сначала я… тут придумал одну вещь.

Он знаком подозвал Иона-младшего, который держал фонарь. К тому времени синие сумерки уже плотно сгустились вокруг них, и только при неровном свете свечи Корнелий мог разглядеть свои пузырьки, прихваченные из лаборатории, и лекарства.

– У меня есть идея, – сказал он. – И я надеюсь, у вас получится поддержать меня.

Дозировку Корнелий помнил только примерно, высыпал в ладонь почти все таблетки из одного блистера. «Как ненаучно, боже мой», – пробормотал он и с трудом проглотил их по очереди.

Затем отошел к алтарю и сел рядом с Раду.