Эрван воображал, что мог представлять собой мозг мальчика после всех испытаний, которые тот перенес: травмы, расстройства, фрустрации, которые готовы были выплеснуться жестокостью и безумием. Кстати, выписки из школьных заведений сигнализировали о проблемах – кражи, драки, грубые оскорбления.

В результате, получив свидетельство о школьном образовании, Грегуар уходит в армию и становится полицейским – как говорили в те времена, «охранником порядка». Он начинает вести себя лучше. Форма и дисциплина возвращают его к нормальной жизни, по крайней мере внешне.

Эрван прикинул, до какой же степени Старик всю свою жизнь врал, придумывая себе бретонские корни, теша себя принадлежностью к старинному роду, он, маленький бастард, дитя позора и предательства. Еще одно обстоятельство усугубляло его волнение: до него эти страницы прочел де Пернек и оставил свои пометки, подчеркивая некоторые абзацы, добавляя на полях комментарии. Психиатр был увлечен столь интересным случаем: он сделал из Грегуара, затерянного в тропиках молодого копа, подопытного кролика, предмет изучения – и экспериментов.

Остальная часть досье для Эрвана представляла меньше интереса: он видел отца таким, каким всегда его знал. Начинающий агент и стукач, жадный до власти, готовый использовать информацию, которую собирал что среди левых, что среди правых. Доклады Общей разведки и Дирекции слежения за территориями свидетельствовали, что молодой революционер уже в мае 1968-го служил тройным агентом между троцкистами, SAC[76] и копами-социалистами, пока не запутался в собственных ипостасях: перебрав амфетаминов, он набросился на одного из фашиствующих молодчиков, хотя на тот момент сражался на стороне своих настоящих-фальшивых сотоварищей из SAC. Он едва избежал увольнения из полиции – исключительно благодаря сведениям, которые добыл для параллельной полицейской операции, – но вскоре был отправлен в изгнание в Габон, чтобы сформировать личную гвардию Омара Бонго. Так родился легендарный Морван, охотник на убийц и тайный агент.

До самого рассвета Эрван переваривал эту информацию, возвращаясь постоянно к истокам, к Kleiner Bastard первых лет. На данный момент он не представлял, как применить свое открытие, но его собственные заключения были ошеломительными: совершенно иной взгляд на отца, этого монстра, палача матери, главного мерзавца…

Он все еще витал в своих мыслях, когда телефон завибрировал. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы распознать новое ощущение, – в позе зародыша его затекшее тело потеряло всякую чувствительность, – потом он медленно вытянул аппарат из мокрого рюкзака и посмотрел на экран: отец.