Девушка сделала глубокий вдох, захихикала, вспомнив сон, открыла глаза, и смех застрял у нее в горле.

Даже на мгновение у нее не было сомнений относительно того, где она находится. Света в помещении было достаточно много, чтобы ей была прекрасно видна структура заржавевшего металла. Она глянула под ноги. На счастье, там не было никаких останков, чего страшно боялась: каких-нибудь плавающих в густой мази зубов и ногтей.

Внутренняя часть трубы была чистой и сухой, что даже хотелось сказать: ухоженной. Девушка с изумлением заметила, что все время она была обута в сапоги, и вообще — все барахло на ней. В отличие от мужика из фильма, который умирал голым.

— Да, я умру, но меня, по крайней мере, не изнасиловали, подумала она. Спасибо и за это.

На высоте ее грудной клетки ржавчина была исцарапана, рассечена вертикальными линиями. Хеля задрожала, когда до нее дошло, каким образом те появились. Кто-то сходил с ума от боли так, что пытался выкарабкаться из металлической трубы. А она тоже будет пробовать?

Она поглядела на свои руки, связанные спереди тонким шпагатом.

Наверняка — так. Как только шпагат растворится в той кислоте, которой ее засыплют, она тоже будет пытаться прорваться сквозь чугун, как и все перед ней.

Девушка заставила себя оторвать глаза от этих царапин и поглядела вверх.

Прямиком в объектив видеокамеры.

21

Прокурор Теодор Шацкий открыл до упора окно ситроена, запуская вовнутрь морозный воздух, интенсивно пахнущий соснами. Дорога на Оструду мягко лавировала между покрытыми лесом холмами. Дорога широкая, ровная, относительно новая, в нормальных обстоятельствах ему очень нравилось ездить здесь.

Дорожного движения практически не было. Шацкий встретил лишь три направляющихся в сторону Ольштына грузовика, в сторону Оструды его опередило белое «субару» с эльблогнгскими номерами. Если же не считать все го этого, оставались только он, лес и висящая в воздухе зима.

Лес закончился через несколько километров, превращаясь в сморщенный луг. Чуть дальше, справа, были видны огни Гетржвальда. Слева, между возвышенностями, устроилась деревня Нагляды. Ближе к дороге — старые застройки, поближе к лесу — виллы нуворишей. И поселок даже ничего.

Он притормозил, но на перекрестке не свернул в сторону деревни, но в противоположную, где не было видно никаких огней, а только луг и черная стена леса.

Дорога, поначалу асфальтовая, быстро превратилась в грунтовую, подсыпанную гравием просеку. Но и она вскоре закончилась, когда он проехал недавно выстроенный поселок. Дальше была уже только обычная варминьская дорога, дыры и колеи, разделенные холмиком увядшей травы, о которую он терся картером.