Мисс Говард, похоже, догадалась, что я готов дать деру, и накрыла мою руку ладонью, чтобы удержать меня на месте.

– Мышьяк? – переспросила она. – Она скармливала его вашему сыну?

– Если вы осведомлены о Либби, – миссис Мюленберг даже слегка прошипела, – то должны знать: она слишком умна, чтобы нагло решиться давать ему порошок напрямую. К тому же, когда бы она ни оставалась с ним, я следила за ней. Когда бы она ни оставалась с ним – но не когда она оставалась одна. И в этом была моя ошибка… Муж спросил Либби, зачем ей мышьяк. Она ответила, что однажды ночью в комнате ее разбудила крыса. Можно подумать, у нас были крысы… Но другого объяснения мы не нашли. – Пытаясь сдержать очередные рыдания, миссис Мюленберг заговорила, задыхаясь: – Вскоре после этого Майкл умер. Либби прекрасно прикидывалась убитой горем – и не один день. А правда открылась мне, лишь когда хоронили моего сыночка. Либби стояла и плакала, и я вдруг поняла, что к ней возвращается здоровье. Внезапно мне все стало ясно – так ясно… Она действительно отравила его – ела мышьяк сама, и он поступал к нему через ее молоко. Маловато для убийства взрослой женщины, но вполне достаточно для младенца. До такого бы не додумался сам сатана.

Этого мне уже было чересчур.

– Мисс Говард… – зашептал я. Но она лишь крепче сжала мою руку, не сводя глаз с темного угла комнаты, и спросила:

– Вы спросили ее об этом?

– Конечно, – выдохнула миссис Мюленберг. – Я понимала, что ничего не смогу доказать. Но я хотела, чтобы она знала: я знаю, что это сделала она. И еще мне хотелось понять, зачем. Зачем убивать моего сына? Что он ей сделал? – Снова полились слезы. – Чем маленький мальчик мог досадить взрослой женщине, чтобы та захотела его убить?

В ту минуту мне показалось, что мисс Говард пустится в объяснение теории насчет сознания Либби Хатч, выведенной нами за последние недели, но этого она делать не стала; мудрое решение, заключил я, ведь даже если миссис Мюленберг и схватит принципы, ее эмоциональное состояние не позволит с ними смириться.

– Разумеется, она от всего открестилась, – продолжила миссис Мюленберг. – Но той самой ночью… – Рука ее поднялась, указывая на руины по соседству. – Пожар… мой муж погиб. Я едва спаслась. А Либби исчезла.

Опять воцарилась тишина, и я молился, чтобы истории на этом настал конец. Так оно и оказалось, но мисс Говард не готова была оставить все как есть.

– Миссис Мюленберг, – спросила она, – вы готовы будете предстать перед жюри и рассказать об этом? Это может помочь.