Настала и миновала полночь, вынудив мистера Пиктона объявить о своей надежде на то, что испанское правительство и народ соблюдают расписания еще хуже американцев, если уж наша страна действительно вознамерилась воевать с Мадридом. Наконец где-то в 12:15 паровозный гудок раздался снова, на сей раз – намного ближе. Эль Ниньо соскочил и проделал старый индейский трюк, приложив ухо к рельсам, потом, вернувшись к нам на платформу, энергично закивал. Сам шум паровоза донесся до наших ушей одновременно со светом, вспыхнувшим между зданиями за станцией, – и спустя несколько секунд исходящий паром локомотив и четыре почти пустых вагона влетели на платформу, заставив всех нас отступить на несколько шагов.

Первым из переднего вагона вышел шериф Даннинг, и даже в почти полной темноте его лицо казалось совершенно изможденным. За ним последовал один из помощников, потом наступила долгая пауза. И наконец появилась она.

Очень стройную фигуру затягивало нарядное черное шелковое платье, жесткий нижний кринолин поддерживал юбку в превосходном состоянии. Руки сковывали старомодные наручники. На голове сидела маленькая шляпка с абсолютно черным петушиным пером, к ней крепилась черная вуаль – но ткань вуали оказалась прозрачной, и можно было ясно различить золотистые глаза, отражавшие свет газового фонаря на платформе прямо нам в лица.

– Ну вот, – вымолвила Либби Хатч тем самым тоном, что и в тот раз, когда мы впервые услышали ее речь: тоном, допускающим полдюжины интерпретаций и заставившим меня вспомнить слова мисс Говард о личности Либби, разбитой на кусочки. Потом, глядя мимо нас на мистера Гроуза и прочих, Либби напустила на себя вид помеланхоличнее. – Мистер Пиктон, – заметила она, медленно сходя по ступеням вагона и принимая руку шерифа Даннинга. – Никогда не думала снова встретить вас здесь – и, разумеется, не в таких обстоятельствах, как теперь.

– Правда? – тихо проговорил мистер Пиктон, не в силах сдержать легкую ухмылку. – Как странно – ведь я всегда считал, что мы можем встретиться снова, и именно в таких обстоятельствах.

Золотые глаза сверкнули быстрой вспышкой ненависти, но вновь смягчились, остановившись на мистере Гроузе.

– Неужели это вы, мистер Гроуз?

– Да, миссис Хатч, – ответил тот в некотором удивлении. – Вы меня помните?

– Мы встречались лишь раз или два, – проворковала Либби с кротким легким кивком. – Но, конечно же, я вас помню. – Золотистые слезы начали набухать за вуалью. – Как там моя крошка – моя Клара? Мне сказали, что она снова может наконец говорить. Но я не могу поверить, что она… что она… – Тут ее плечи затряслись, и из плотно сжатых губ вырвался тихий всхлип.