— Поворачиваешь или нет? — якобы нехотя бросила она, но так решительно, что он притормозил. — Если нет, то я выпрыгну на ходу.

— Что это за выходки? — Он тут же остановился.

Они оба по инерции дернулись вперед. Колеса буксовали в песке.

— У зруйнаванай хаце я чакаю на цябе, — промурлыкала она, а следом крикнула вместе с харизматичным вокалистом «Брагi»: — Вайна! Бо хоць зямля прытулiла б нас, то i лягчэй было б памираць. Бо як жыць у такiм палоне. I наогул не жыць, а iснаваць. Без перамогi. Вайна!

Петр нажал на кнопку. Кассета выскочила из магнитолы.

— Как это? Ты не возвращаешься в Беларусь?

— Никто по нас особо не скучает, уже год. — Она открыла пачку «парламента».

Он забросал ее вопросами:

— А что с Фионом? Где он будет учиться? Муж тебя не будет искать? А государство? Думаешь, не вспомнит о своем гражданине?

— Сомневаюсь. — Она прикурила, затянулась. Спички бросила в бардачок. — Я уже об этом позаботилась.

Лариса вышла из машины и хлопнула дверью. Он смотрел, как она удаляется. Старую сумочку она сначала держала в руке, а потом принялась размахивать ею в ритм шагов, словно это должно было добавить ей отваги. Он посидел еще немного, хотя знал, что она не остановится. Припарковался у леса, проверил, закрыты ли окна, и пошел за ней. Она ждала, прислушиваясь к пению птиц. Знала, что он придет. Всегда приходил.

— Что мы ищем в этом лесу?

— Потрошителя. — Она издевательски засмеялась. Видимо, Петр подбодрил ее искренне удивленным взглядом, потому что она продолжила: — Ты знаешь, что тут неподалеку жил помощник Джона Демьянюка или иначе Ивана Грозного, убийцы из Треблинки и Собибора? Моя знакомая из фонда, Уля Рачковская, рассказывала, что знает женщину, которая сошлась с ним и даже родила от него ребенка. Дочь.

— От Ивана Грозного?

— От Марчука, зайка. Я, кажется, внятно выражаюсь, — раздраженно добавила она. — Баба не знала, с кем живет, пока к ней не заявился один местный исследователь. Кшиштоф Веремюк, любитель покопаться в старых военных делах этих мест. Эдакий доморощенный социолог, а по профессии специалист по германистике. То есть школьный учитель. Немецкого. И рассказал тетке, что Ян Марчук — это предположительно Иван Марченко. Осужденный за многочисленные убийства, сначала в Израиле, а потом в Германии.

Петр замер, ничего не сказал. Лариса взяла следующую сигарету и начала копаться в сумке. Он это предусмотрел, взяв с собой ее спички из бардачка. Она ответила ему благодарной улыбкой. Ждала, пока он подаст ей огонь. Спичка загорелась, но она нечаянно задула ее. Петр сразу же зажег вторую. Лариса поправила берет и зашагала по тропинке, проваливаясь каблуками в песчаную почву. Она не принадлежала к типу женщин, соблюдающих этикет. За столом предпочитала дискуссии, лучше всего с водкой и до самого утра. Хождение по лесам должно было дать ей некие знания, которых она постоянно жаждала. В принципе, Петру самому было интересно, что же они ищут, а прежде всего, чего она еще не знает. Потому что со стороны казалось, кое-какое следствие по этому делу она уже провела.