— Люди рассказывали, что когда Марчук вернулся с войны, он был такой толстый, что едва проходил через дверь, — продолжала она. — Он разжирел до такой степени, что не мог завязать себе шнурки. Сам скажи, кто возвращался с войны в таком виде и так себя вел?

— Как?

— Ты ничего не знаешь! Хвалил все немецкое. Знакомых приветствовал криком: «Хайль Гитлер!» Не один раз его из-за этого забирала милиция, но все повторялось. Евреев он, конечно, ненавидел. Вроде как один человек, который с ним иногда выпивал, говорил, что Марчук мечтает опять, хотя бы один раз, опустить руки в человеческую кровь. Люди начали поговаривать, что Марчук был охранником в немецком лагере.

— Бред какой-то.

— Вовсе нет, — возразила она. — Веремюк проверил, что Ивана Марченко, помощника Демьянюка у газовой камеры в Треблинке, так и не нашли. Похожесть имени и фамилии, поведение Марчука показались ему подозрительными. Он объяснял мне, что вспомогательные отряды СС, держащие в руках варшавское гетто, или лагерные надсмотрщики набирались среди украинцев, но не исключено, что туда мог попасть и белорус с Полесья или, например, русский. Учитель немецкого пытался исследовать национальность Марчука и найти людей, которые знали его и могли бы что-то рассказать о его военном прошлом.

— Даже если и нашел, то особо рассчитывать на эти истории нечего, — скептически бросил Петр. — Время идет, доказательства, скорей всего, уничтожены.

— Но все-таки ему удалось найти в ЗАГСе свидетельство о браке с Ольгой Волосюк. Он добрался даже до священника из Дубич Церковных, который венчал их и крестил их дочь. Считается, что территории, прилегающие к Вельску Подляскому, населяют не белорусы, а украинцы. На это указывает диалект, на котором они говорят, обычаи, сохранившиеся по сей день. А деревни под Хайнувкой это другое.

— Ну и что? Какое нам дело до этого украинца? Даже если это потрошитель из Треблинки. Или помощник потрошителя. Мало было таких во время войны?

Лариса махнула рукой. Они дошли до скромного дома, огороженного щербатым забором, скорей всего довоенным. Окна в хате были выбиты, соломенная крыша провалилась. На трубе аист свил себе гнездо, которое сейчас пустовало.

— Вполне возможно, что во время войны Марчуку было достаточно осознания того, что он не католик. Кроме того, до оккупации он жил в Польше, потом стал гражданином Советского Союза, как моя семья, а потом Третьего рейха. Все это сильно усложняет определение национальности. Ольги Волосюк уже нет в живых, но Веремюк отыскал ее дочь. О первом муже своей матери она сказала ёмко: пьянь. Он жил с ними совсем недолго. Мать выгнала его и вышла замуж за другого. Отчим полюбил и воспитал ее. Биологический отец для нее не существует.