Мой начальник – вы его знаете под именем Боунз – перекинул меня через плечо и успел доставить в ближайшую больницу, где было травматологическое отделение. Оттуда он позвонил Мари и сказал, что нашу свадьбу, вероятно, придется немного отложить. Операция длилась двенадцать часов. Я потерял много крови, мое сердце трижды останавливалось, но каждый раз врачам удавалось запустить его вновь. Все это происходило практически на глазах у Мари, которая дежурила в коридоре. Наконец меня перевели в реанимацию, где я провалялся месяц. Когда врачи убедились, что опасность миновала, меня перевели в отделение реабилитации, где я провел почти полгода. Я был так слаб, что не мог поднять двухфунтовую гантель, не мог самостоятельно сделать и двух шагов – даже в туалет я не мог сходить без посторонней помощи. Мари купала меня, подстригала мне волосы, меняла повязки. Она не оставляла меня ни на минуту, не отходила от меня ни на шаг – во всяком случае, когда я был в сознании, она всегда была рядом. Только благодаря ей я в конце концов смог покинуть больницу.

Наша свадьба все-таки состоялась – почти на год позже, чем мы планировали, но состоялась. Мари не собиралась отказываться от того, о чем так долго мечтала. Часовня на острове была совсем маленькой, но для нас это был самый удобный вариант. Я стоял у алтаря. Зал был полон гостей – друзей и родственников. По правую руку от меня стоял священник, который должен был нас венчать, здесь же выстроились в ряд шаферы и подруги невесты. Мой главный свидетель и лучший друг Роджер стоял чуть позади меня.

Наконец заиграла музыка, я моргнул – и увидел ее. Точнее, не ее – я увидел что-то белое, ослепительно сверкавшее в солнечных лучах. Кажется, я зашатался, и Роджер едва успел меня поддержать. Священник и гости засмеялись, но я их почти не слышал. Мари шагнула вперед; она плыла ко мне, точно в замедленной съемке. Мне казалось – весь окружающий мир поблек, отодвинулся, и осталась только она. И она была прекраснее всего на свете! Я никогда не видел ничего подобного, и… Когда Мари дошла до середины прохода, кто-то из ее подружек сунул мне в руку носовой платок. Наверное, я плакал, но сам я этого не чувствовал. Среди гостей снова раздался смех, но я не слышал: Мари уже поднималась по ступенькам. Вот она протянула мне руку, и я почувствовал, как дрожат ее пальцы.

Я закончил военную академию, и у меня была работа, о которой я не мог никому рассказывать, но Мари, несомненно, о многом догадывалась. Кроме того, именно она полгода выхаживала меня после того, как я получил несколько сквозных пулевых ранений, именно она учила меня ходить заново после того, как я едва не отправился на тот свет. Человеческое тело плохо реагирует, когда его пытаются продырявить.