Наконец, я получила ответ на свой вопрос. Это был последний вечер перед нашим отъездом, когда мы с отцом оказались наедине на кухне после ужина. Я мыла посуду. Оз, пожаловавшись на раскапризничавшийся мочевой пузырь, ушел в туалет. Альбина отправилась выгуливать собак (одна из них вылизывала тарелку, стоящую в открытой посудомоечной машине). Мой отец сидел во главе стола и чистил ружье для охоты на куропаток.

— Так. Почему же Ирландия? — спросил он, когда я отвернулась от раковины.

Мое сердце начало аритмично стучать, будто барабан с двумя мембранами. Это был первый раз, когда он обратился ко мне, со дня нашего приезда. Я задумалась.

— Оз никогда там не был.

— Встретила кого-нибудь из знакомых? — Когда он вставил все детали ружья на место, оно оказалось направлено на меня.

Даже если бы я знала, что сказать, я бы все равно не смогла выдавить из себя ни слова. Меня сковал страх. Я открыла рот, но из него не раздалось ничего, кроме какого-то сдавленного бессмысленного звука.

— Я так понимаю, что это «да»? — Он закинул патроны в ствол. Ружье щелкнуло.

Я ощутила то давление и боль в глазах. Вкус ткани между зубов. Раньше, в те редкие моменты, когда я позволяла себе вспоминать удушье, я всегда представляла себе, что это делал Джеймс. Но сейчас меня впервые посетила мысль, что с тем же успехом подушку мог держать мой отец, прижимая изо всех сил, пока Джеймс убеждал его остановиться.

Грудь разрывалась от невыносимой тяжести. Я не могла отвести взгляд.

А через секунду на кухню вернулась Альбина, и мой папа продолжил чистить свое ружье снаружи, весело насвистывая «Ту-Ра-Лу-Ра» себе под нос.

— Мой отец направил на меня ружье, — сказала я Озу тем же вечером, лежа в постели. Папа и Альбина еще не легли: перед сном они всегда пропускали пару стаканчиков в столовой.

— Это произошло случайно? — сказал Оз.

— Было похоже на угрозу.

— Оно было заряжено?

У меня задрожал голос.

— Он зарядил его на моих глазах.

— Ты спросила его про деньги?