— Нет. Мне чуть ли не в лицо ткнули стволом. Не самая идеальная позиция для переговоров.

— Не вини в этом ружье. Ты всю неделю боялась спросить. Именно поэтому я с самого начала предлагал сам это сделать. Уезжать уже утром. В общем, с этого момента я беру дело в свои руки. Пойду вниз и попрошу у него. Если ты, конечно, не назовешь хоть одной достойной причины, почему я не должен этого делать.

Периферийным зрением я увидела, как вдоль грязного плинтуса бежит мышь. Мне, может, и хотелось бы рассказать обо всем, что меня так мучило: о неописуемых картинах, мелькающих в голове, сахарных спорах, ударе по голове, всех тех образах, которые нахлынули на меня при виде логотипа на пианино, плитки на полу и пальм на стенах. Но из всех проблем, обеспеченных мне отцом, самой большой была неопределенность, где моя правда — всего лишь «спектакль», поэтому притворяться, что ничего не произошло, — «истинно». Я ничего не могла сказать наверняка. К тому же у меня не было доказательств. Услышав мою историю, Оз, скорее всего, назвал бы меня обманщицей.

— Ты прав, — выдавила я. — Я боюсь его. У меня не получается попросить.

— Тебе и не надо, — сказал Оз. — Просто предоставь это мне

Той ночью я долго лежала без сна в полной темноте и вслушивалась в звуки, похожие то ли на уханье неясыти, то ли на далекий пьяный хохот. Оз был внизу и разговаривал с папой о деньгах, спустившись под предлогом того, что хочет выкурить «последнюю сигарету» перед сном.

Включился свет. Оз, пахнущий виски и табаком, плюхнулся на мягкий старый матрас и начал стягивать с себя брюки.

В полусне я потерла лицо.

За окном мрачно гудел ветер.

— Который час? — спросила я.

Оз уставился на свои ворованные наручные часы.

— Начало пятого.

— Начало пятого утра?

— Не злись, — он нагнулся и стал ощупывать кровать. Он надавил на матрас, будто тот мог выскользнуть из-под него во время сна.

— Не злиться по поводу чего? Мать твою, Оз! Ты что-то еще рассказал ему про Ирландию, да?

Не снимая пальто, Оз лег на свою сторону кровати и обхватил себя руками.

— Оз? Проснись.

Он сунул руку в карман и начал рыться в нем. В какой-то момент оттуда выпала куча мятых двадцатифунтовых купюр. Оз приподнялся и попытался собрать их в стопку, но его локоть соскользнул. Он снова улегся на подушку, взял одну из банкнот и стал разглаживать ее на груди.