Франца я узнала сразу. И не только потому, что знала, кто это вошел. Просто у него запоминающаяся внешность.

Такого можно забыть и не думать о нем годами, не вспоминать. Но стоит только увидеть его, и ты понимаешь — такая внешность может быть только у него. Франц сильно изменился с тех пор, что мы не виделись. Но основные черты остались прежними.

Высокого роста, худой, со светлыми-светлыми соломенными волосами. В годы нашей школьной юности всех мальчиков заставляли носить короткие стрижки. Это было целой проблемой для директора школы и для классных руководителей. До нас как раз тогда докатилась мода на длинные волосы у мужчин. А в инстанциях народного образования бытовало мнение, что длинные волосы — это идеологическая диверсия Запада… Вот бедных мальчишек и гоняли в парикмахерскую почти насильно. Тогда, благо, это было почти бесплатно — тридцать копеек. Попробовали бы сейчас школьные работники кого-то заставить пойти в парикмахерскую! Не у каждого теперь найдется в кармане лишние десять тысяч…

Сейчас у Франца были довольно длинные волосы. Они достигали почти до плеч и спадали вниз прядями. Не очень-то мужественное зрелище в нашей российской глубинке…

Зато теперь он приобрел яркую индивидуальность. Франца нельзя было ни с кем перепугать.

Он тоже меня узнал. Мы поздоровались. Я протянула ему руку, и он пожал ее. Это было вялое, анемичное рукопожатие. Один мой знакомый называл у мужчин такое рукопожатие «пять холодных сосисок»… Очень образно, по-моему. Как-будто тебе в руку попадают пять холодных и мокрых сосисок, которые некоторое время лежат в твоей ладони, а потом вяло лезут обратно…

— Я ее только что видел, — сказал Франц, обращаясь в пустоту и не глядя на нас с Павликом.

— Нам очень жаль, — сказала я, потому что должна же я была что-то сказать в такой момент, тем более, что Павлик молчал.

— Да, — ответил безучастно Франц. Лицо его было бледно.

— Тебе нужна какая-нибудь помощь? — спросил Павел, закуривая сигарету. Я заметила, что руки у него дрожат. Какой он оказался чувствительный. Никогда бы не подумала…

— Какая? — сказал горестно Франц и сел на стул. Он сидел на нем боком, подгибая длинные ноги под себя. — Чем теперь можно помочь? — Он помолчал несколько секунд, потом лицо его несколько оживилось: — Кто это сделал, Паша? — спросил он. — Кто эти негодяи? Вы их найдете?

— Всех найдем, — ответил Павлик, затягиваясь сизым дымом: — Находят всех и всегда. Только не всегда сразу. И, конечно, не всегда вовремя. Это наша вина, что мы не поймали этого типа до сих пор… Что же теперь поделаешь?