— Побаиваюсь, — ответил спокойно Франц, как бы говоря что-то само собой разумеющееся. — Могут сразу и не побить. Я все-таки директор клуба… Но витрины побьют, стекла вышибут. Хлопот не оберешься. А траты какие… Нет, я с ними не должен, просто не могу портить отношения.

— Как это глупо! — сказала я в сердцах. — Директор клуба и взрослый серьезный человек должен, оказывается, поддерживать какие-то отношения с несчастными идиотами из рабочих общежитий…

— Это жизнь, — ответил Франц. — Они же платят деньги за эти дискотеки. А я на них живу. И кое-как содержу эти развалины советского режима.

Музыка становилась все громче. Она волнами наступала на мозг, бомбила и отступала. Потом это начиналось снова. Я подумала о том, что если находиться здесь три раза в неделю, можно сойти с ума. А ведь Франц проводит тут целые вечера, слушая такое. Я сказала ему об этом.

— Может быть, я и сошел с ума, — спокойно ответил он. — Как знать… Очень может быть. Ты права, конечно, такое даром для психики не проходит.

Потом он помолчал и вдруг сказал многозначительно:

— Да и вообще жизнь даром дня психики не проходит.

Я задумалась над его словами и поняла, что он прав. Человек очень меняется под влиянием событий своей жизни.

Разве меня не изменил развод? Разве я не стала в чем-то совсем иной, не похожей на себя прежнюю?

— Да, — сказала я, — Пожалуй, ты прав. Я недавно развелась с мужем и теперь осознаю, насколько это на меня повлияло.

— Сам развод, или то, что ты теперь одна? — спросил Франц, и я отметила точность формулировки вопроса.

— То, что я одна, наверное, — произнесла я задумчиво. Я, может быть, сказала бы и еще что-нибудь, но в этот момент дверь распахнулась и вместе с ворвавшимися в кабинет воплями из зала появился милиционер.

Он закрыл за собой дверь поплотнее и неприязненно посмотрел на Франца. Меня он вообще как бы не заметил. На вид ему было лет двадцать пять, он был маленького роста, с плохо выбритым лицом. На плечах его были погоны с двумя лейтенантскими звездочками.

— В последний раз, — сказал он вместо приветствия. — В последний раз, и больше не просите.

С этими словами он уселся на стул и стал доставать из кармана кителя пачку сигарет «Родопи».

Я вопросительно посмотрела на Франца. Кто это, и что ему тут нужно? И что означают его слова про последний раз?

Мы молчали. Так прошло несколько минут, после которых лейтенант раздраженно сказал:

— Ну, идите, идите… Бог с вами, если уж у вас такое несчастье… Идите уж, я тут посижу, хоть и не переношу я вашей музыки и рож этих поганых в таком количестве.