Одетта удержала Пьера за рукав.

— Ты никуда не пойдешь.

— Что за новости?

— Нам нужно работать. Сядь, я тебе все объясню.

— Но я…

— Сядь, пожалуйста.

Голос Одетты парализовал волю Дутра. Дутр сел. Лицо у Одетты было усталое, накрасилась она наспех. Она села между Дутром и дверью. Вперед! Настала минута откровений.

— Я приготовила новый номер, — сказала она.

— Новый номер? Зачем?

— Я подумала и решила, что можно обойтись без сестричек. Я выставлю их за дверь.

И вдруг она словно перестала следить за собой. Лицо ее сделалось маской ненависти.

— Я выгоню их. С меня хватит. Две мерзавки съедят тебя с потрохами, бедный мой мальчик. Они делают все что хотят. И если не оградиться, мы окажемся у них в руках. Нет, так продолжаться не может. Они воображают, что меня содержат, что они зарабатывают деньги. Они меня еще не знают…

Дутр поднялся.

— Куда?

— Ухожу. Если уходят они, то и я с ними.

Они смотрели друг другу в глаза, медля, прежде чем нанести решительный удар.

— Ты уйдешь? — тихо спросила Одетта.

— У мальчиков в моем возрасте нет ни мамы, ни папы, — ответил Дутр. — Ты сама это говорила. Жизнь я буду жить не с тобой. Я буду с ними.

— Красавчик-двоеженец, — сказала Одетта.

Они замолчали, чувствуя оба нестерпимую горечь и не желая ее показать. Одетта сняла очки, потерла пальцами веки и взглянула на Пьера большими близорукими глазами.