— А знаешь, твоя записка не очень-то и любезна…

Он попытался высвободиться.

— Погоди, — продолжала она, — дай мне немножко побыть с тобой… Пьер, мой малыш!

Вечером они пили шампанское, усадив за стол и Владимира.

— За твой успех в будущем! — провозгласил Пьер, поднимая свой бокал и глядя на Одетту.

— За твое счастье!

Секунду они глядели друг на друга, потом оба с улыбкой взглянули на сестричек.

— Прозит!

Дутру пришлось проводить Владимира до пикапа и уложить его спать. Чтобы напоить беднягу Влади, достаточно было капли шампанского. Потом Дутр долго бродил вокруг фургонов. Небо над Парижем пламенело, воздух пах влажной травой. Проходя мимо «бьюика» и поглядевшись в стекло, он отметил собственную элегантность, блестящие отвороты фрака и подумал, что никогда не был и никогда не будет таким, как другие. В этот поздний час на всей земле его ровесники обнимают своих любимых. Они шепчут нежные слова, повторяют: «Ты моя единственная!», склоняясь к нетерпеливо ждущей их возлюбленной. Как это просто для других!.. Дутр смотрел на фургон, где сестрички, возможно, не спали, враждебно следя друг за другом в потемках. Он присел на лесенку своего фургона и закрыл лицо ладонями. Одна и та же мысль точила его, как червяк яблоко. Точила днем и ночью: другие! другие! Пройдет несколько часов, и все другие проснутся, мурлыча что-то под нос, побреются, поцелуют жену, которая еще спит, уйдут на службу, в мастерскую или на завод. Они будут работать, как от века положено мужчине, работать по-настоящему. В руках у них будут инструменты, всамделишные инструменты. У них будут заботы, будут огорчения, всамделишные огорчения и заботы. Господи! Неужели от нестерпимой тоски у него не разорвется сердце?

Он поднялся в свой фургон, разделся и бросил взгляд на стоящий рядом столик: колода карт, корзинка, шпаги. Дутр пожал плечами. Когда-то в колледже он молился перед сном. Он улегся и, прежде чем заснуть, тихо повторил то, что стало для него привычной молитвой: «Что у этого господина в руке? — Газета. — Какого цвета пальто на этой даме? — Черного. — Из чего оно? — Из каракуля». На тридцатой фразе он заснул. Голубки расхаживали по своей клетке. Полицейские, объезжавшие парк на мотоциклах, обернулись.

— «Семейство Альберто», — прочитал один.

— Ну и работенка у них! — заметил другой.

VII

VII

Фургоны остановились в сосняке неподалеку от Бринеля. Потребовалось все умение Владимира, чтобы ухитриться въехать в этот сосняк, поставив фургоны под ветвями сосен. Час был поздний, поужинали на скорую руку. После ужина Дутр вынес на свежий воздух раскладные кресла.