Я прислонился к грубому стволу сосны и стал тереться лбом, пока не расчесал до крови. Разве я смогу оставить «Чезар»? Что мне ещё делать в жизни? Тащить на себе проклятую участь дезертира, беженца и труса? Рано или поздно армия одолеет ордынскую чуму, и «Чезар» окажется в зените, и будут названы герои. А я вернусь, как побитый пёс, или навечно останутся в какой-нибудь Тоскане.

Если я сбегу сейчас с Кэрол, за что ей уважать меня? Сейчас она этого не понимает, но рано или поздно любая женщина узнаёт, что иметь потомство стоит только от мужчин, умеющих постоять за себя.

Я развернулся и зашагал бесцельно, всё больше углубляясь в лес, густой, тихий, сомкнутый, словно искусственные посадки. Я вышел к живописному болотцу с прудом и сел на камень. Надрывались лягушки. Их кваканье распространялось по болоту, словно горел бикфордов шнур, то слева направо, то наоборот. Цепная реакция лягушачьих признаний, преддверие сезона любви… Впервые в жизни мне хочется стать лягушкой, сидеть в этом болоте и не иметь мозгов, способных вместить что-либо сложнее голода или похоти.

Над водой кружила мошкара, образуя штопор. Он распрямлялся и снова скручивался восьмёрками. Стрекозы, резкие, как плевок, летали у самой воды. Иногда казалось, что они материализуются из ниоткуда и также в никуда исчезают.

Под ряской на поверхности воды было движение: всплывали пузырьки воздуха, торчали лягушачьих глаза, что-то шевелилось и хлюпало. Водомерка на длинных лапах елозила по пятну свободной от водорослей воды, не оставляя следов. С шумом приземлилась утка, закряхтела и задёргала пружинистой шеей. Рыбы оставляли на воде рыбьи поцелуи, и волны любви расходились в стороны, как радиосигнал. Кольчатый червь медленно сворачивался в луже, закручивая своё бесконечное тело в спираль. На дне лужи солнце рисовало беспокойные круги.

Всё вокруг двигалось, шуршало, жужжало, носилось, и не думало о геополитике, не думало о содержании стронция в иле, о нас. Беспечная дура-жизнь наслаждалась моментом, и в чём я был согласен с Ронисом: она продолжит делать это вне зависимости от того, истребим ли мы друг друга. Но Ронис не понимал одного: всё, что происходит сейчас, это попытка остановить неизбежную гибель человечества, которое колониальные страны, оставшиеся без колоний, привели на грань новой катастрофы.

Я поднялся и зашагал к берегу озера. Остров в этом месте был прорезан топким заливом. Стволы сосен кренились к воде, росли густо и напоминали дерзкую мальчуковую чёлку. На торчащих из топкого берега камнях виднелись стада жуков с переливчатыми спинами. Стая синекрылых бабочек исполняла танец льда и пламени.