Явился заспанный Тогжан. Казах щурился и бросал на нас треугольные взгляды, и под этими взглядами разговоры о войне стихли. Я видел слабую ухмылку на его лице: он презирал нас, славян, за слабость и пользовался ей. Он, наш враг, сидел теперь здесь, как король, и видя нашу нерешительность, укреплял свои права. Так они и возьмут нас: если не силой, так хитростью. Опоят зельями, заставят верить в невозможное, предадут в самый чувствительный момент. Монгольское племя. Паганы!

Ронис заговорил о жуках, по окраске которых изучал влияние радиации на их популяцию. Кэрол сидела плечом к плечу с Лисом, со мной же держалась приветливо, но так, словно вчера ничего и не было. Вскоре я перестал на неё смотреть, и Кэрол, по-моему, это устраивало.

После завтрака я ушёл из лагеря и добрёл до заставы. Вода шлёпала в борта лодок. Волны слизывали с берега пену и остатки водорослей. Чайки исполняли над озером замысловатый танец, переругиваясь. Здесь было одиноко, как на плохой картине, где художник сумел изобразить лишь то, как ему самому тошно на этой Земле. Я сел на край причала.

Неудачно начинается новая жизнь. Плохо не то, что Кэрол сидит там с Лисом. Плохо то, что я уже усомнился в ней. Это хуже всего на свете. Нет никакой новой жизни. Даже если её отношения с Лисом, которые она отрицала вчера ночью, действительно окажутся лишь формой дружбы, проблема во мне. Я снова отравлен. Я сомневаюсь.

Что мне делать? Вернуться на «Чезар»? Пойти напролом? Да, меня тянет туда, но не спеши с выводами, Шелехов. Нерв, связывавший тебя с «Чезаром», оборван раз и навсегда, остались лишь фантомные боли. Вчера ты это понимал.

Я стою на перепутье. Если бы судьба не уравновесила ночь с Кэрол гирькой в виде внезапно появившегося Лиса, альтернатива была бы слишком очевидной, то есть не было бы усилий, которые означают выбор, сделанный лично мной. Судьба даёт шанс. Я могу выбирать. И мне уже не пятнадцать лет, чтобы бояться прыщавых конкурентов. Да я и в пятнадцать лет их не боялся.

Меня охватил приступ деятельного оптимизма. Я подскочил, схватил костыли и быстро зашагал к лагерю. Мне хотелось найти Кэрол и скорее обнять её, снова перейти на ты и рассказать Лису о наших планах.

Я бежал почти вприпрыжку, но не успел выйти из тени деревьев, как радость иссякла. Я увидел Кэрол. Она стояла посреди лагеря в кепке, которую принёс Лис, и что-то кричала в сторону домов, наверное, ему. Она была молодой, весёлой, языческой, чужой. Неужели, Шелехов, ты поддался на колдовство этого зелье, на её ведьминские рассказы? Посмотри на них: это люди другого поколения, другой религии, других ценностей. Кого ты хочешь обмануть? Они не видят в Тогжане врага, потому что сами являются частью той паганской культуры, которая, как чёрная чума, обступает Россию со всех сторон. Они — метастазы сарматов, невинно проникшие в самую сердцевину общества.