6

6

Кульчицкий не обратил на внезапно возникший шухер со стрельбой и заполошными воплями ни малейшего внимания – слишком уж привык, что в этом отстойном городишке всегда что-нибудь этакое по вечной гулянке случается. Щедро расплатившись с нищими и не особенно надеясь, что местная голытьба действительно помянет его в молитвах своих (поди каждый второй и не молился никогда, и молитв не знает), он подошел к своему «лендроверу», вынул из багажника две объемистые сумки, обогнул храм и постучался в дверь ризницы. Дверь немедленно открылась. Отец Ферапонтий (в миру Севастьян Провозвестников), приветливо улыбаясь, выставил свою веснушчатую руку для лобызания. Станислав Эдуардович набожно приложился (привычно вообразив, что это рука ксёндза, а не попа), прошел внутрь и, не дожидаясь приглашения, уселся на свое обычное место – в кресло возле журнального столика, что находилось справа от дивана. Диван всегда занимал отец Ферапонтий – и не по причине тучности (ибо отец Ферапонтий был вельми сухощав), а потому, что образчики продукции, которую поставлял храму Кульчицкий, удобно помещались на диване: прошедшие аттестацию на предмет действенности обращенных к ним молитв прихожан – одесную; не прошедшие – естественно, ошуюю.

Это раньше, когда еще только-только начиналось его плодотворное взаимовыгодное сотрудничество с отдельными представителями православного клира, Кульчицкий, оказываясь в ризнице, терялся от обилия всякой священнослужебной всячины в помещении, путал дароносицу с дарохранительницей, дискос с литейным прибором, и принимал подрясник отца Ферапонтия за власяницу, точнее, за хитон вольной нищеты и нестяжания. И так продолжалось до тех пор, пока Станиславу Эдуардовичу не довелось в порядке плейбойской повинности свести тесное знакомство с одной широкоизвестной театральной дивой, прибывшей из Москвы на гастроли в жадный до всяких зрелищ Южноморск. Такое знакомство не могло обойтись без частых посещений театральных кулис. Вот они-то и привели Кульчицкого в чувство. Ну чем не ризница? Тут корона монарха, там горностаевая накидка королевы, опять же сосуды всевозможные, парики, подсвечники, платья… Дойти своим умом до отождествления церковной службы с театральным спектаклем не составило для Кульчицкого особого труда. Ведь так в свое время и было, когда театры отсутствовали, а церкви присутствовали и люди каждое воскресенье шли туда помолиться, а заодно и развлечься неизменным литургическим действом. Уяснив сие, Станислав Эдуардович робеть в ризнице перестал и положил себе за правило не слишком отвлекаться на посторонние предметы и вести себя прежде всего, как бизнесмен, а не раб Божий. Вот и сейчас, едва очутившись в привычном кресле, он не стал терять драгоценного времени, но зорко присмотрелся к дивану: ему показалось, что сегодня обычная пропорция между качественными и бракованными изделиями, мягко говоря, нарушена. А точнее говоря – не соблюдена. Он вопросительно и вместе с тем требовательно взглянул на занявшего свое место на диване отца Ферапонтия.