Его внимание привлекла таверна, сулившая незабываемые впечатления от достойной настоящих мужчин выпивки и пищи. Поколебавшись, Вадим Петрович вошел в прохладное полуподвальное помещение, тщательно отделанное под мрачное жилище пещерных людей. Вдоль дальней стены, мокро блестевшей от искусственной сырости, нагоняемой увлажнителями, тянулась длинная стойка из толстых неотесанных бревен, поставленных на обросшие пластиковым мхом валуны. В каменной нише – допотопном прототипе камина – веселился пионерский костер, распространяя чад и угар первобытной кухни. Посетители восседали на выкорчеванных и вновь закопанных пнях. Откуда-то сверху, из непроницаемой тьмы потолка, падали обжигающие капли медленно тающего ледника… Вадим Петрович попытался представить, что пили наши предки в доисторические времена, и не смог. Зато с едой затруднений у его воображения не возникло: ну конечно же кабаны, олени, лоси, мамонты, ихтиозавры…
За стойкой прислуживали бармены в невыдубленных шкурах диких коз. Такой натурализм показался Солипсинцеву несколько чрезмерным, погрешающим против художественного вкуса. Тем не менее он приблизился к стойке и огляделся в поисках меню или хотя бы прейскуранта, ожидая увидеть что-нибудь вроде Моисеевых скрижалей, но не обнаружил даже ассирийской клинописи. Здоровенный детина в легкомысленной панамке и цветастых шортах вдруг грохнул по стойке выдолбленным из камня сосудом, этакой брутальной предтечей рюмки, и потребовал обслужить себя неразбавленным денатуратом и жирным хомячком. Заказ к ужасу Вадима Петровича, не вызвал у бармена ни удивления, ни протеста, – ничего, кроме леденящих кровь уточнений о кулинарном состоянии закуски: живая? свежеосвежеванная? копченая? кошерная?.. Не ведающий жалости и отвращения клиент изъявил желание отведать живой, без шкурки, но обильно посыпанной горчичным порошком.
Вадим Петрович покачнулся, сглотнул, выбежал вон и позволил себе с облегчением перевести дух, лишь удалившись от троглодитского заведения на порядочное расстояние. Мысль о ланче отлучилась, помыкалась, но вскоре вернулась, огрубевшая и упрощенная до простонародного «голод – не тетка», что, впрочем, не помешало ему опасливо проигнорировать роскошную кондитерскую с подозрительным названием «Мальчиш-Плохиш»…
Следующим предприятием общественного питания, которое Солипсинцев решился почтить своим присутствием, оказалось довольно милым кабачком с несколько фамильярной рекламой, начертанной алыми письменами на выбеленном фронтоне: «Если у вас обнаружился аппетит, не томите его размышлениями! Зайдите к Максу и расправьтесь с ним по-свойски!». Наскоро поразмыслив над двусмысленностью призыва и твердо решив не притрагиваться к этому Максу, если он окажется менее аппетитным, чем обещано, Вадим Петрович решительно толкнул стеклянную вертушку, заменявшую здесь дверь.