– Я иду первый, – Махелона показал пальцем на себя, потом на Эшли. – Давай сразу за мной, не отставай. Сайлас, потом ты, Купер, замыкаешь.

Они двинулись вперед: сначала разлом проглотил Махелону, а затем и Эшли с его лампой. Сайлас и Купер остались в разом опустевшем – тени исчезли, будто следуя за незваными гостями внутрь, – тоннеле. А потом услышали:

– Ох, черт.

Когда Сайлас протиснулся через скалистый вход, он понял, к чему относилось это «черт». На этот раз света стало больше: он поглотил тени, укрывающие пещеру, и разогнал темноту, открывая их взгляду куда больше, чем минувшей ночью.

Место, в которое они попали, представляло собой высокий, просторный грот. И в этом гроте силуэты, образованные тенями по всем стенам, смотрели не в одну сторону, а прямо. У Сайласа создалось впечатление, будто он стоит, окруженный толпой темных фигур – и все они смотрят на него. Конечно, лиц у теней не было, но неведомый мастер искусно передал направление тел и голов. Не нужны были лица, чтобы понять, что тени смотрят прямо на тебя. Еще больше нервировало то, что они двигались. Умом Сайлас понимал, что это огонь в лампе горел неровно и фигуры колыхались вслед за языками пламени, но не мог с собой ничего поделать. Он видел: фигуры шевелились.

– Мне приходится напоминать себе, что это дело рук человека, – сглотнув, признался Эшли, нарушая вызванную зрелищем тишину.

Голос его тут же вернулся эхом, будто повторенный толпой теней. Зал был большим, обширным: весь заваленный камнями, с неровными стенами, он производил гнетущее впечатление и без потусторонних силуэтов, следящих за каждым их движением.

– Подходящее местечко для язычников, – сказал Махелона насквозь фальшивым голосом профессионала.

«Много ты понимаешь в язычестве», – хотел поддеть его Сайлас, но, рассматривая тени, промолчал. Эшли рядом с ним тоже неотрывно смотрел на их шевеление и выглядел завороженным. Купер с сомнением огляделся:

– Скорее, что-то… Не знаю…

– Первобытное, – тихо подсказал Эшли.

Да, согласился с ним Сайлас. Точно. Первобытное, давно забытое и вынырнувшее из глубины веков – вот каким было это место. Беспокойство зародилось у Сайласа где-то под ребрами, заворочалось, всколыхнулось, когда Махелона двинулся вдоль стены, а тени встревоженно потемнели. Куполообразный свод пещеры возвышался метров на десять, и потолок терялся во мгле. С присущей ему практичностью Махелона предположил, что именно высота и форма зала обеспечивали объем фигур. Сайласа не особо волновало, что создавало эти тени, – ему просто было неуютно. Будто сотни людей собрались здесь сегодня ради того, чтобы их встретить… Или что-то увидеть. Мысль была неприятная. Сайлас откинул ее, возвращаясь к работе.